– Нет.
– Однако у вас на крыльце мы заметили туфли, и на одной из них – собачьи фекалии.
Я непонимающе смотрю на Люка, тот растерян не меньше.
– Понятия не имею, о чем вы.
– Давайте вернемся к нашему первому вопросу. Сегодня ночью вы были…
Я морщусь.
– Я провела ночь дома. Легла спать около десяти вечера и встала в шесть утра, по звонку будильника.
– Никуда не выходили? Кто-нибудь может подтвердить? Мистер Теннисон?
Люк отвечает с заметным промедлением:
– Да, Клэр ночью была здесь.
– Всю ночь? Вы точно знаете? Во сколько вы легли спать, мистер Теннисон?
– Около одиннадцати.
– И миссис Теннисон в это время была в постели?
Эванс настойчива. Она своего не упустит, выудит мельчайшие подробности – к несчастью для меня.
– Ну, сегодня ночью я спал внизу, – признается Люк. Эванс вопросительно приподнимает брови. – Я работал допоздна и не хотел тревожить жену. Я довольно часто сплю внизу. Тут нет ничего необычного.
Я молча благодарю Люка за то, что он не упомянул про нашу ссору. Не то у полицейских сложилось бы впечатление, будто я постоянно со всеми ссорюсь. Впрочем, это как нельзя лучше описывает мою нынешнюю жизнь.
– Можно взглянуть на вашу машину, миссис Теннисон? – впервые подает голос констебль Дойл.
Отказать я не могу.
– Хорошо. Возьму ключи.
Мы выходим в коридор, я открываю ключницу. Мой крючок пуст.
– Странно. Ключей нет.
Я безрезультатно пробегаю взглядом по остальным крючкам, ищу небольшой пластмассовый брелок с фотографией: мы с Люком и девочками на водной горке в парке аттракционов прошлым летом.
– В сумке? – подсказывает Люк.
– Я их никогда в сумку не кладу, ты же знаешь.
– Мало ли.
Проверяю сумку. К моему удивлению, ключи обнаруживаются в застегнутом на молнию боковом кармашке.
– Ничего не понимаю.
Что было вчера вечером? Я сунула ключи в сумку? Задумалась о чем-то и не повесила их на место, как обычно?
Похоже, я не способна четко мыслить. Я не могу даже вспомнить собственные действия.
Эванс смотрит на меня с сомнением.
– Теперь можно осмотреть автомобиль? – говорит она с терпением усталой учительницы, дожившей до конца рабочей недели.
На крыльце действительно стоит та самая пара обуви. Мои черные рабочие туфли с маленьким, в дюйм, каблучком. И к внутренней стороне каблука действительно прилипли собачьи какашки.
– Понятия не имею, что эти туфли тут делают, – сообщаю я. – Я бы запомнила, если бы вляпалась в экскременты.
Эванс мне не верит. Не виню ее. Очень уж ненадежные свидетельские показания я даю. Даже на мой собственный взгляд.
Подходим к навесу. Моя машина смотрит носом на улицу, я всегда ее так паркую. Эванс берет у меня ключи и вместе с Дойлом обходит «БМВ», осматривает его со всех сторон. Возле багажника полицейские останавливаются, что-то негромко говорят и подзывают меня.