— Это… так неожиданно, — ошеломленно произнесла Олла, — но ведь это только умозрительные конструкции, верно? Подтверждений этому быть не может?
— Ошибаешься, Олла, — улыбнулась Родис, — вполне осязаемое подтверждение этому я получила во время недавнего прохождения всех ступеней Инфернальности. Вскоре ты и сама убедишься в моей правоте.
Сейчас Олла вспоминала тот диалог, наблюдая как удаляется, поднимаясь все выше, тонкая фигурка в сопровождении жутких тварей. Послышался негромкий, но усиливающийся гул, в котором угадывалось некое песнопение. Олла догадалась, что слышит религиозный гимн яутов, посвященный Темному Воину. В такт ему со всех сторон раздалось громкое шипение.
Застывшие статуи по бокам лестницы очнулись, задвигавшись и поворачивая головы к вершине пирамиды. Посмотрела туда и Олла — ее глаза обрели необычайнуюзоркость, подробно видя, все что происходит наверху. Она могла рассмотреть каждую чешуйку черного змея, огромные драгоценные камни, мерцавшие вместо глаз, переливавшиеся множеством оттенков. Видела Родис, восседавшую на троне, словно индийское божество — скрестив ноги и положив руки на колени, ладонями вверх. Глаза ее были закрыты, тело чуть заметно раскачивалось в такт гимну — словно исполинская кобра перед факиром.
И прямо над головой Родис сгущался Мрак — непроглядный, гнетущий, будто засасывающий в себя все окружающее. Олла вспомнила объяснение Родис, что на самом деле представляет из себя Тамас. Это не Антимир, как думали раньше, не темный двойник Шакти, а его далекая предтеча, одновременно исток и антипод существующей Вселенной. Мрак сгущался, переливаясь тысячей оттенков, разрастаясь и принимая узнаваемые формы. То он вздымался обличьем высокого яута, то превращался в королеву Чужих с оскаленной пастью, чтобы тут же обернуться черным великаном с козлиной головой и женской грудью. Вздымались огромные рога, распахивались перепончатые крылья, извивались длинные щупальца, но все чаще сквозь множество обличий проступало наиболее совершенное воплощение сил Тьмы и Смерти, отраженное во множестве культур как Земли, так и других миров. Холодно смотрели неподвижные глаза, извивались чешуйчатые кольца и из пасти с огромными зубами, то и дело стрелял раздвоенный язык.
Оглушительное шипение разнеслось над пирамидой и все остальные звуки стихли. Чудовищные очертания расплылись, почти закрыв черными клубами неподвижно сидящую фигурку и вдруг исчезли, будто впитавшись в нее.
И в этот момент Родис открыла глаза — непроглядно черные, как сама ночь. Идеальные губы приоткрылись и с них сорвалось приглушенное шипение, странным образом превращающееся в слова. Слова, вроде как негромкой речи, но ее звук разносился в пространстве не встречая, ни преград, ни ограничений, растекаясь по всей планете и вырываясь за ее пределы. Слова эхом отдававшиеся в каждом уголке Вселенной, для всех кто хотел их слышать…