— Ну хорошо, слушай. В комнате у меня сидит он. Обдумай, как бы спасти его отсюда.
Если бы бомба, шипя и крутясь, ворвалась в комнату Кати, она удивилась бы и испугалась менее.
— Он здесь? — воскликнула она, всплеснув руками. — Так это, значит, правда, что к вам кто-то влез?
— Правда.
— Господи, помилуй нас, грешных!
— Тут нечего вздыхать и охать, ты должна помочь мне.
— Да как же я могу помочь вам?
— Помни, Катя, кроме того, что я тебе на всю жизнь буду благодарна, я тебе дам за это много денег. Ты можешь ими смело поделиться с тем, кто тебе поможет.
— Да кто же мне поможет? — задумчиво произнесла Катя. Намек на большое вознаграждение взял верх над боязнью.
— Хорошо, барышня я переговорю с Иваном. Он откроет тот ход, который ведет из ванной на черную лестницу.
— Надо еще достать пальто и шапку — он в одном фраке.
— Попробую поговорю с Иваном. Он по-настоящему, как жених, любит меня и должен сделать это для меня.
— Поговори, Катя, поговори, милая. Если ты это мне устроишь, ты не останешься в накладе.
Катя ушла, а Елена Николаевна кинулась в ванную и крикнула в громадное жерло камина:
— Ты здесь?
— Здесь, — отвечал изнутри глухой голос.
— Сейчас я освобожу тебя, жди!
И Терентьева вернулась в будуар.
По следам
Через полчаса после скандала храм, в котором должны были венчаться Андрюшка и Терентьева, опустел.
Лампады тихо мигали перед золоторизными образами, кое-где с слабым звуком падала на каменные плиты капля воска. Два сторожа, собираясь уходить, все продолжали толковать о случившемся.
— Как это, братец ты мой, он порснет… Держи! Держи! А он как стрельнет по паперти по самой, один, другой раз да и убег… Невеста без чувствия упала… а другой-то, брат его, что ли… погнался было за ним, да его удержал сыщик, все, говорит, будет, его, говорит, со дна моря вам доставлю.
— Слыхал я, — сказал другой, — что этот, который убег-то, незаконный сын графа…
На улице стал накрапывать крупный дождь, который вскоре перешел в шумный ливень. Ветер хлестал целые волны брызг в окна и лица прохожих, вывертывал зонтики. По улице шел человек среднего роста, крепко и сильно сложенный.
В руках его была палка с металлическим топориком вместо рукоятки.
На голове его была шляпа, то, что называют котелком.
Весь мокрый, он шел, однако, медленным шагом, зорко оглядывая местность.
Улица, по которой он шел, была позади церкви и упиралась в большой модный проспект.
Вдруг в конце ее кто-то несколько раз отрывисто просвистел.
Пешеход прибавил шагу и через несколько минут сошелся с длинным субъектом в фуражке и высоких сапогах.