— Как?.. — начал было граф.
— Очень просто — Павел не будет существовать, а я буду, и то, чего бы не сделал. как вы говорите, он, сделаю я… Вероятно, теперь вы начинаете понимать?.. Если же вы и теперь плохо понимаете меня, то я вам скажу еще проще: после уничтожения брата Павла, на которое я твердо и бесповоротно решился, я вступлю в браке девицей Терентьевой и, обогатив вас, сам, конечно, не прозеваю и своего. Нравится это вам?
Граф закрыл лицо руками. Сквозь пальцы было видно, как багровел его лоб и как на нем пучились свинцовые жилы.
Андрюшка терпеливо ждал ответа. Он знал, что отрицательного ответа он не будет иметь, и давал своему собеседнику время приготовиться к произнесению его.
Грудь графа Радищева высоко вздымалась. По всему видно было, что борьба, происходящая в душе старого селадона, страшна и мучительна. Проходили минуты, а в кабинете царило полное молчание.
Среди тишины слышно было, как где-то в коридоре бряцали тарелками и ложками, как суетливо несколько раз пробегали мимо двери лакеи, как из залы кто-то выходил, громко хохоча, и обещались встретиться завтра в театре.
Граф все сидел неподвижно.
— Ну-с, папенька, — заговорил наконец Андрюшка. — Решайте же!.. Иными словами, будьте так же решительны, как и я… Право, папенька, не заботьтесь о добродетели, потому что она выеденного яйца не стоит… К тому же вам и жить уже немного остается, проведите же вы остаток дней ваших так же, как проводили первые дни. Нищета, почтенный граф, вам не к лицу, я это сознаю тем более ясно, чем более постигаю ваш веселый характер… Ну-с, что же вы мне ответите?
— Делай как хочешь! — глухо ответил граф.
— Это конечно, но скажите же, пожалуйста, разве вы не рады этому обстоятельству, которое вам подсовывает судьба?..
— Налей мне шампанского.
— С превеликим удовольствием…
Граф залпом осушил стакан и впервые после раскрытия тайны взглянул прямо в лицо своего собеседника. На губах его скользнула кривая циничная улыбка.
— Я одного боюсь, что ты мало похож.
— На вас?..
— На брата…
— Две капли. Ведь вы же видели мою настоящую фотографию в зрачках этого мертвого мошенника.
Граф содрогнулся.
— У вас, кажется, нервы немножко расстроены, батюшка?..
— Нервы?.. Да, за последнее время, но…
— Но это пройдет, вы хотите сказать?
— Да, пройдет. Однако я должен тебя видеть в натуральном виде, чтобы оценить шансы нашего успеха…
— О, не беспокойтесь!.. Когда — помните? — вы подбирали себе пару шведок в шоры, вы выбрали, как мне рассказывал кто-то, таких двух зверьков, которых отличить один от другого не мог даже сам кучер… Точного же случилось и на сыновьях ваших… Я уверен, вы нас не отличите. Но, впрочем, я готов показаться вам в настоящем виде, только, конечно, не здесь, а у меня дома…