— Помимо вашего весьма эффектного появления — что, кстати, ничего не доказывает, помимо существования нового способа передвижения, который не обязательно может быть передвижением во времени, — какие у вас еще есть убедительные доказательства, что все подробности вашего рассказа — это правда?
Штефан ожидал подобного вопроса и был готов ответить.
— Сэр, именно потому, что я побывал в будущем и прочел часть ваших военных мемуаров, я знал, что вы будете находиться в этой комнате в этот день и в этот час. Более того, я знал, чем вы будете заняты за час до совещания с Военным кабинетом.
Затягиваясь сигарой, премьер-министр поднял брови.
— Вы диктовали письмо генералу Александеру в Италии и выражали озабоченность по поводу битвы за Кассино, которая затягивается и стоит большого числа человеческих жизней.
Лицо Черчилля оставалось непроницаемым. Должно быть, его поразили слова Штефана, но он не выдал своих чувств ни кивком головы, ни прищуром глаз.
Но Штефан не нуждается в поощрении, потому что он знал, что говорит правду.
— В ваших военных мемуарах, которые вы еще напишете, я нашел послание генералу Александеру и запомнил его начало, начало того самого послания, которое вы еще не кончили диктовать сержанту, когда я прибыл сюда: «Я хотел бы, чтобы вы мне объяснили, почему вы избрали этот коридор у монастырского холма Кассино… протяженностью всего в две-три мили, как единственное место для наступления».
Премьер-министр снова затянулся сигарой, выпустил дым и некоторое время внимательно разглядывал Штефана. Они сидели совсем рядом, и подобное пристальное изучение нервировало Штефана больше, чем он того ожидал.
Наконец премьер-министр заговорил:
— Значит, вы почерпнули информацию из того, что я напишу в будущем?
Штефан встал с кресла, взял те шесть толстых томов, которые солдаты вытащили из рюкзака, — репринтное издание компании «Хофтон Мифлин» в мягкой обложке, по девять долларов девяносто пять центов за том, — и разложил их перед Уинстоном Черчиллем. — Это, сэр, ваш шеститомник «Вторая мировая война», который будет считаться одним из самых точных описаний войны и одновременно выдающимся литературным произведением и историческим трудом.
Он хотел было добавить, что главным образом за эту работу Черчилль получит Нобелевскую премию по литературе в 1953 году, но потом решил не открывать это Черчиллю. Жизнь много бы потеряла, если ее лишить подобных приятных неожиданностей.
Премьер-министр, не раскрывая, осмотрел передние и задние обложки всех шести томов и даже улыбнулся, когда читал отрывок из рецензии, которая появилась в литературном приложении к газете «Таймс». Затем он раскрыл один из томов и быстро перелистал страницы, не останавливаясь для чтения.