Дон ехидно улыбнулся:
— Вам два по сто, юноша? Или коньячок?
— Спиртное в такую жару? Избави Бог! Нам, спортсменам, надо держать форму. Да, Олюша? Каков сервис? Не то, что у вас в Чебоксарах!
— Спортсмен, значит? Сочувствую, сочувствую… — отвернулся к кофеварке Дон. — Два капуччино, мороженое?
— И холодной минералки без газа. Жарковато у вас тут. А в Москве сейчас грибной дождик… Что поделаешь — тренировочные сборы.
— Так вы из Москвы? — обрадовался Дон. — Как там Большой театр, все стоит?
— Соскучился я по театру. — Юрка вздохнул. — Особенно по Большому.
Он уже неоднократно проделывал подобный финт — приводил даму, прикидываясь человеком интересной профессии. Ну не говорить же понравившейся девушке, что он помощник бармена, когда вокруг столько возможностей? Лучше всего ему удавался образ спортсмена — благо, накачанный торс был вполне убедителен. Шеф и Миледи охотно младшему коллеге подыгрывали. Но не на этот раз.
У Миледи не было никакого желания участвовать в бездарном спектакле перед щедро раскрашенной девицей. Она хотела попросту развернуться и уйти на кухню, бросив небрежно: «Юран, тебе на склад ехать!»
Но что-то щелкнуло внутри, и помимо ее воли вступила в свои права игра. Понеслась, понеслась, как Баранка над лугом! Миледи распахнула глаза, энергично потянула Юрку за рукав, усаживая рядом с собой на табурет.
— Какой интересный рашен бой! Я вас тре бьен понимайт! Сильно скучать домой. Я приехал из Париж, работать каникулы, учить русский речь, русский народный жизнь. Хочем писать («Хочу писа-а-ть», — поправил Дон). Хочу писать для университет про традишен релакс русский баня. Сорбонна — ву компроне?
Она совершенно не обращала внимания на притихшую за столом девушку Олю из Чебоксар, явно заигрывая со «спортсменом».
— Может мсье мне показать баня? Мужчина и женщина прыгать в один снег? Треманифик! Группен эротик! В России есть секс! Да — есть! Я хочу доказать факт для французский наука. Сама, лично.
— Баня работает зимой! И не здесь, — ухмыльнулся Дон. — Хотя для вас, мадемуазель, любой джентльмен найдет и в жару сугроб. Особенно если многоборец.
Девушка Оля напряглась. Юрка с трудом выдерживал роль.
— А мне Париж вообще не нравится. Шумно. Соборы, клошары. Дождь и, между прочим, совсем неинтересные женщины. Мелочь какая-то и злюки, — покосился он на «француженку».
Та глубоко задышала, готовясь к новому чувственному монологу, но тут зазвонил телефон… Как много надежд связано с этим простейшим явлением — обычным звонком обычного аппарата. Миледи не дрогнула — она упорно убеждала себя, что уже ничего не ждет, и к аппарату не подбегала.