— Привет, Вэйн! Это Нильсен из пресс-службы МВД Швеции. Тут у нас один русский появился. Утверждает, что пешком убежал к нам из Советов через Карелию и Финляндию. Говорит, только что окончил московский университет. Мы завтра устраиваем пресс-конференцию, на которой он хочет выступить с каким-то заявлением. Не хочешь прислать кого-нибудь от вас? Я думаю, получится интересный материал.
— О’кей! Пришлю кого-нибудь из русских. Когда пресс-конференция?
— В 18:00 по нашему времени.
— Договорились!
КРЫСАНОВ
Вернувшись из полицейского управления, я начал размышлять, какие же требования могу бы выдвинуть в адрес правительства СССР, чтобы они были реальными и основывались на какой-то правдоподобной информации. И тут, вспомнив предложение человека в штатском, я подумал о действительно огромных человеческих жертвах, понесенных Россией с тех пор, как власть в ней захватили большевики, последователи которых и сейчас как ни в чем не бывало продолжают руководить нашей страной.
Я объяснил Стефану сложившуюся ситуацию, и мы решили «сработать на опережение» — в частности, сделать плакат с крупным текстом, установить его на крыше машины и поставить ее перед окнами советского посольства в Стокгольме. Надпись для плаката я сочинил примерно такую:
«Господа Брежнев, Косыгин и Генеральный прокурор Руденко! Когда наконец будут преданы суду те, кто виновен в уничтожении целых народов Советского Союза и у кого на совести 40 миллионов загубленных человеческих жизней? Ведь некоторые из них всё еще занимают высокие посты в Советском Союзе!»
Потом решил добавить:
«Письмо с требованием предать суду тех руководителей СССР, которые виновны в уничтожении собственного народа, я направляю Генеральному секретарю ООН У Тану».
Насчет письма я, конечно, блефанул, но ведь такое действительно вполне возможно направить в ООН при помощи журналистов, которые соберутся на пресс-конференцию.
Мне казалось, что подобная «демонстрация» поможет мне доказать общественности, что я не советский шпион и на политическое убежище могу рассчитывать.
Но ведь кто-то должен зафиксировать мои действия. Я попросил Стефана обзвонить редакции стокгольмских газет и сообщить о предстоящей акции. Может, они пришлют фоторепортеров? Для конкретности мы обозначили время — 16:00, за два часа до пресс-конференции, чтобы на встрече я сделал заявление.
Для изготовления плаката мы нашли большой фанерный лист, на котором я черной краской написал с помощью Стефана придуманный мною текст на шведском языке.
Укрепив плакат на крыше машины, мы подъехали к советскому посольству и припарковались напротив его окон. Я на всякий случай попросил своего друга отойти подальше, чтобы не впутывать его в эту историю, а сам встал около машины, облокотившись о нее, и стал ждать фотокорреспондентов, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды многочисленных прохожих.