— Да, это про меня. Но я не виноват, что журналисты здесь устроили такой ажиотаж.
— Ничего-ничего, страна должна знать таких героев! Нина, иди сюда… Познакомься, это моя жена Нина Нильсовна, — представил он миловидную женщину лет пятидесяти на вид. — А где ты живешь?
— Здесь, в Стокгольме, мне дали квартиру.
— Один или…?
— Один.
— Значит, холостяк! Ну, тогда пошли к нам обедать. Там и поговорим. Узнаем о сегодняшней России, так сказать, из первых рук!
— Спасибо за приглашение, я с удовольствием! Только на минутку отойду, куплю что-нибудь к обеду. А то неудобно как-то с пустыми руками.
— Да ладно, оставь! Что, у нас в доме выпить не найдется?
Мои новые знакомые жили в красивом доме — постройки, видимо, еще прошлого века, — расположенном на холме у входа в бухту.
За обедом мы с Георгием Владимировичем выпили, и я, расчувствовавшись, подробно рассказал им всю свою историю с самого начала.
Эти двое пожилых людей с таким интересом и сочувствием слушали меня, так искренне переживали мои приключения, что у меня возникло ощущение, будто я нахожусь среди родных.
Кроме того, их очень интересовала теперешняя жизнь в СССР, где Георгий Владимирович, оказывается, не был с начала войны, а Нина Нильсовна — вообще никогда. Она родилась в Швеции. Отец ее был швед, а мать — дочь русских эмигрантов.
Я обрисовал им жизнь в советской стране, как я ее видел, — ничего не приукрашивая и не очерняя.
— Конечно, сейчас там дышится, наверное, свободней, чем при Сталине, но общие принципы те же: партия — наш рулевой! — закончил я свой рассказ.
Потом я поинтересовался, как здесь оказался Георгий Владимирович, и он поведал мне поистине трагическую историю своей вынужденной эмиграции.
ГЕОРГИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ИВАНОВ
После окончания Ленинградской мореходки я служил штурманом дальнего плавания, ходил в загранку, знал языки, но перед самой войной меня мобилизовали, и я, получив звание старшего лейтенанта, был направлен на Балтийский флот в качестве капитана небольшого минного тральщика, переделанного из морского буксира. Базировались мы на острове Даго, Моонзундского архипелага. Там война нас и застала.
Волны атак немецких бомбардировщиков накатывали на Эзель, Даго и десятки других мелких островов. В портах горели взорванные транспорты и эсминцы, толпы моряков, спасшихся с подбитых кораблей, теснились на причалах, ожидая эвакуации… но чуда не случилось. Балтийский флот еще в августе ушел из Таллина в Кронштадт, вся Прибалтика была занята врагом, и бои шли уже далеко на востоке. Архипелаг оказался глубоко в немецком тылу, и единственная пуповина, связывавшая его с родиной, — Финский залив, была перетянута плотным заслоном немцев и финнов. Еще сражался гарнизон острова Ханко, но его радиостанция передавала, что положение отчаянное.