— Чем вы это объясняете?
— Немцы, недовольные действиями румынских частей, как бы посадили их на голодный паек. Двести граммов кукурузного хлеба и половник похлебки.
— Да, — сказал генерал Ватутин, — от такого питания, особенно в холодную пору, сбежишь не то что к противнику, а к черту в зубы.
— На нейтральной полосе, — продолжал Кипоренко, — остались некошеная пшеница и картофель. И как только стемнеет, румынские солдаты, как голодные крысы, бегут и ползут, чтобы добыть пропитание. Немцы и тут остались верными себе. Они расставили свои пулеметные расчеты и освещают ракетами позиции. Если обнаруживают румынских перебежчиков, расстреливают их из пулеметов.
— Ну и друзья союзники, — Переглянулись участники совещания.
— Получается так, — сказал Ватутин. — Избавь бог от таких друзей. К врагам лучше идти спасаться.
— Очень ценные для нас сведения, — похвалил генерал Воронов. — Спасибо вашим разведчикам передайте. Хорошо они поработали. Вполне не заслуживают наград.
Кипоренко доложил свое решение. Главный удар он наносил правым флангом. Рассказал о плане взаимодействия в предстоящей операции.
— Какое количество танков вы имеете?— спросил Жуков.
— Всего триста семьдесят шесть. Сто тридцать в одном и сто семьдесят восемь в другой корпусе. Кроме того, шестьдесят восемь будут действовать как танки непосредственной поддержки пехоты со стрелковыми дивизиями.
— Да, увесистый броневой кулачок, — сказал Воронов.
Когда закончилось совещание, к Кипоренко подошли Ватутин и Желтов:
— Передайте от имени командования фронта и военного совета нашу благодарность разведчикам. По-гвардейски они потрудились.
Ночью генерал Кипоренко возвращался к себе в штаб, в Избушинский. Радовался, прислушиваясь к многоголосому разнохарактерному шуму, царившему в донских степях. Днем безжизненно голая, кое-где с белесыми латками снега, однообразная равнина, с небольшими высотками, оврагами и балками, словно вымерла. Но только начинали сгущаться сумерки, вокруг все оживало. Лязгали гусеницы танков, ворчливо и надсадно выли тягачи, шли колонны автомашин с боеприпасами, продовольствием, обдавая его генеральский «газик» струями воды и грязи. На дорогах переругивались бойцы, застрявшие с повозками или орудиями в колдобинах. И к знакомому запаху размокшей земли примешивался запах бензина, горелого масла и добротной солдатской махорки.
Советские войска торопились в назначенные им районы сосредоточения.
А в это время немецкая армия Паулюса скованная действиями армии Чуйкова под Сталинградом, не предполагала, что на нее с севера надвигается стальная огневая громада мощных ударных группировок новых дивизий и армий Юго-Западного фронта. И то, что с каждым днем и часом приближался этот удар, с таким нетерпением ожидаемый всеми — от бойца до самого высшего военачальника, — не могло не радовать генерала Кипоренко.