— Что это?
— Читайте, Иван Кузьмич. Тут все ясно написано.
Читая письмо, командующий крутил головой, хмурился, восклицая:
— Да. Ну и да. Вон оно как. Жестоко. Но честно.
Задумался, встал, подошел, положил руку на плечо Канашова:
— Утешать в таких случаях бесполезно. Крепись, крепись, старик! Большие дела нас ожидают, за многое отвечаем. О своем личном некогда думать. Аскетически жить приходится. Ну а с нею, что ж, видно, и впрямь, как говорится в народе, не судьба.
Канашов и сам последнее время так думал. Но что-то такое в нем не соглашалось. Не верилось, что она окончательно потеряна для него, и что все хорошее между ними оборвалось так нелепо и случайно.
Девочкой, лет шести, Нина Аленцова впервые услышала в разговоре матери со своей подругой (говорили они о незнакомом ей человеке) это непонятное ей слово «не судьба». Многие из непонятных ей слов в детстве она забыла, а многие раскрыли для нее свое значение с годами. Но это слово «не судьба» таило для неё пожизненно таинственный, а подчас и трагический смысл.
У нее был дедушка, отец, ее матери, которого она очень любила. Отца она почти не знала, пока не пошла в школу. Служил он далеко на границе, бывал в доме редко. А вот дедушка, веселый, ласковый приходил под вечер с работы, целуя, щекотал ей щеки пышной шелковистой бородой, приносил большие, вкусные, пахнущие медом тульские пряники. Серебристая борода дедушки тоже пахла медовыми пряниками. Это открытие впервые сделала Нина еще тогда, в детстве. Но как-то дедушка не принес ей пряника. Она обиделась, надулась и спросила его: «А ты не любишь пряники?» Он ответил: «Нет». — «А что ж твоя борода пряником пахнет?» Как-то дедушка захворал, его положили в больницу. Его долго не было. Нина каждый вечер спрашивала у матери, когда он придет. Она, задумавшись, отвечала: «Скоро, доченька». Но скоро это тянулось очень долго. Нина так и не дождалась его.
Ее увезли жить к тете, сестре матери. Там она узнала, что дедушка умер. И это слово ей было непонятным. Тетя пояснила: «Дедушки больше не будет никогда, никогда». И Нина поняла, что теперь не будет ни пряников, ни ласковой бороды дедушки, пахнущей пряниками. Уже в первом классе она узнала, что дедушке делали операцию. Многие выживают, а вот ему «не судьба». Тогда еще она решила, что, когда вырастет, будет врачом, чтобы люди не умирали. Но по-прежнему остались для нее загадочными слова: «судьба», «не судьба». Вот с этого времени ей в память врезались эти слова, которые преследовали ее постоянно. Слышала она их и в школьные годы. Но никто не мог разъяснить, что это такое. Весной она пришла с экзаменов радостная, сдала все на «отлично», а мать рыдает: «Папу нашего убили». Погиб в пограничной стычке. И снова, в который раз услышала эти слова от родных матери и отца, утешающих мать: «Значит, не судьба ему». И после этого Аленцова уже всю жизнь страшилась этого коварного слова, с которым приходит самое плохое к человеку. Может, любовь к дедушке и сделала ее врачом, а любовь к отцу, вернее, уважение к его почетной профессии, о которой она много слышала и читала, заставили пойти замуж за командира-пограничника, которого она не знала как человека, не питала к нему никаких чувств и, выйдя замуж, не нашла в нем друга?