Из переулка показались еще три танка, за ними уже бежала немецкая пехота. Зацокали о камни пули. Тяжело ранило наводчика и убило командира орудия. Горицвет пополз к орудию — и еще один вражеский танк загорелся. Но враг наседал. Он во что бы то ни стало пытался вернуть потерянную выгодную позицию. Он чувствовал, что сил у защитников мало.
Один из танков стал обходить слева.
Чобот глядел беспомощно на бой с танками, видел, как выносили одного за другим тяжелораненых, и тугой комок застрял в горле. Но что он может сделать? Стрелять из бронебойной с одной рукой невозможно, подползти, бросить связку гранат, когда жжет старая рана в руке и новая разламывает спину — нет сил. Да далеко ли бросишь связку лежа? Навстречу ему бежал и тащил волоком ящик бутылок с «КС» боец Савельев. «Вот это другое дело», — мелькнула мысль у Чобота. Он схватил три штуки, рассовал их по карманам и за пояс и, прячась за развалины, стал приближаться к обходящему слева танку. Отдышался. Танк громыхал рядом. Спрятался за остаток стены. И когда танк уже прошел, метнул одну за другой все три бутылки по жалюзям. Танк вспыхнул, загорелся. Из него выскакивали объятые пламенем танкисты, падали, катались по земле, сбивая пламя. «Так, так вам извергам! За жинку, за ридну доню, за погубленных людей наших, — шептал он. — Где же мой сынок с автоматом, докончил бы, а то уйдут?». Орудие молчит. «Неужели все убиты? И командир наш». Бегом бросился он обратно к подвалу. Савельев лежал раненный в обе ноги и стонал.
— Где Горицвет?
Савельев едва пошевелил губами: «Ранен. У орудия». Чобот снова схватил из ящика бутылки, торопливо распихал их по карманам и за пояс. «Надо поспеть. Танки раздавят наших раненых вместе с орудием». Добежал до развалин. Зацокали пули немецких автоматчиков. Упал на правый бок и пополз. Бутылки мешали ползти, цеплялись за землю. «Скорее, скорее». Вот уже он почти у цели. Сполз в воронку. Танк уже грохочет рядом. Он, кажется, идет через него. Чобот поднял голову из воронки. «Надо кидать, а то не поспею». Неудобно одной рукой. Вынул бутылки, ткнул их в землю, чтобы не мешали. Поднялся во весь рост, размахнулся, и вражеская пуля ударила в бутылку. Чобота охватило мгновенно огнем. Но глаза еще видели, одна рука была послушна его воле. Он еще не потерял сознание.
Немецкий танк был в десяти метрах. Он шел на одинокое, молчавшее орудие. Чобот спрыгнул в воронку, схватил новую бутылку, и бойцы штурмовой группы увидели, как человек — пылающий костер — добежал до танка, ударил по решетке моторного люка. И в тот же миг раздался оглушительный взрыв. В небо рванулся факел огня, окутав вражескую машину черным дымом.