— Так вот, товарищ полковник. — «Не оговорился ли генерал?» — подумал Бурунов. Он встал.
— Сидите, сидите, пожалуйста. Рапорт ваш с просьбой направить в дивизию доложен. — Генерал зашелестел, перебирая бумаги. А Бурунов стоял ни жив, ни мертв. «Откажут? Откажут?» Не найдя нужной бумаги, генерал вызвал адъютанта. Вошел молодой капитан высокого роста. Лицо знакомое. Бурунов чуть было не вскрикнул: это был Красночуб, бывший адъютант Канашова.
— Принесите мне. — Он назвал номер документа.
Эти минуты Бурунов сидел, как на горячей сковороде, а не на стуле. «Откажут? Откажут». — сверлила мысль.
Капитан быстро вернулся и подал генералу бумагу.
— Так вот, товарищ полковник, разрешите вас поздравить, — протянул генерал ему руку, — с присвоением звания и награждением орденом Красного Знамени.
«Это Канашов еще представлял, — сообразил Бурунов. — Не забыл, даром что уезжал поспешно».
Генерал помассировал пальцами переносицу, изучающе поглядел на Бурунова:
— Ваша просьба о назначении в дивизию удовлетворена. Приказ поступит в ближайшее время. Придется подождать. — И как бы невзначай сказал: — Вот ходить, вижу, вам еще трудно. Болит нога? А поедете в дивизию, крутиться придется. Она уже начала формироваться. Дел много, да и сроки подпирают. Сможете ли? Может, не будете торопиться?
— Смогу, товарищ генерал. — Бурунов встал. — Теперь я все смогу. Даже пешком до дивизии дойду. Вы извините меня за откровенность: истосковался я по делу, по людям, как по родному дому. Я же с этой дивизией от самой границы воевал. — И генерал понимающе кивал ему головой.
На следующий день Бурунов получил назначение и тут же, не заходя к тетке Канашова, уехал в дивизию. Опустил в почтовый ящик открытку с благодарностью за заботу.
* * *
Кажется, самой войной определено, как законом, и пора бы человеку с тем свыкнуться, что на фронте все приказы приходят для кого-нибудь невпопад, а главное, неожиданно, сваливаются как снег на голову.
Дивизия еще не закончила формирование, и командир ее, полковник Бурунов, не успел еще ознакомиться даже с командирами батальонов, как он намеревался сделать это по своему плану, когда пришел срочный приказ. «Вам предлагается немедленно погрузиться в эшелоны и следовать до станции Иловлинская. Там получите новый маршрут к месту следования». «Иловлинская, Иловлинская»— вспоминал он, но в кутерьме дел так и не припомнил.
Бурунову наскоро удалось познакомиться с командирами полков и своими ближайшими заместителями: комиссаром и начальником штаба дивизии. Из командиров полков узнал только майора Грайворона и подполковника Коломыченко — оба были ветеранами дивизии. С Бурлаковым — третьим командиром полка — ему так и не удалось поговорить. Комиссар дивизии Саранцев был новым для него человеком. Комдива немного смущал вид комиссара. Он был грузным, малоподвижным, и его сугубо гражданский вид, казалось, возмущенно говорил: «Ну чего вы от меня хотите. Нравлюсь я вам или нет, а принимайте, какой есть». Когда Бурунов высказал ему тревожащую его мысль: «Почему автомобильным батальонам приказано перебрасывать части дивизии строго на восток. В тыл загоняют». — Саранцев отделался несерьезной шуткой: «Солдат спит, а служба идет».