Паулюс сам надел Мильдеру на шею крест и, любуясь золоченой оправой, сказал:
— Ваши заслуги, генерал, высоко оценены фюрером. Барон фон Вейхс просил меня передать от него личное поздравление. Вы удостоены высокой чести.
Никогда в своей жизни так не волновался Мильдер, как в эту торжественную минуту. И он заверил командующего, что его корпус очистит сегодня центр города и переправу от русских войск. Уезжая утром в штаб армии, Мильдер с нетерпением ожидал сообщения от своего начальника штаба. Поэтому он отказался подписывать очередное донесение об успехах, достигнутых его дивизиями. «Лучше уж удивить всех сразу». Мильдер отдал распоряжение адъютанту подготовить банкет и пригласил даже начальника штаба армии генерал-лейтенанта Шмидта. Паулюса приглашать он не решился, так как его адъютант сказал Мильдеру, что Паулюсу во избежание серьезных осложнений вторые сутки категорически запрещено вставать. Он и так уже нарушил порядок, приняв Мильдера для вручения награды.
У себя на командном пункте Мильдер увидел на столе любимые цветы его супруги — белые хризантемы. Его приходили поздравлять офицеры и рядовые солдаты. Да, это был настоящий праздник. Единственно, кто его еще не поздравил, — начальник штаба. Но у того всегда много дел. Закрутился полковник. Адъютант принес ему письмо от друга — Ганса Крейца. Генерал Крейц пошел на повышение: он назначен для особых поручений при командующем 17-й немецкой полевой армией — генерал-полковнике Руоффе.
«Дорогой друг, — писал Крейц, — трудно выразить словами те счастливые минуты, когда был прорван фронт под Ростовом-на-Дону. Командующий пригласил японского военного атташе и меня на высокий пролет взорванного моста через Дон. Широкая река простерлась под нами. В городе еще шли бои. Руофф протянул руку к синему от дыма Батайску: «Ворота Кавказа открыты доблестной армией фюрера и моими гренадерами. Недалеко то время, когда германские войска и войска вашего императора встретятся в Индии». Японский атташе поддержал Руоффа. Он улыбнулся и прищелкнул языком: «Сбудется великое предсказание фюрера. В Европе и Азии будут хозяевами две великие нации — немцы и японцы».
Командующий был в отличном настроении, и я не замедлил воспользоваться его расположением ко мне. Руофф обещал мне: как только наша армия достигнет Кубани, я получу отпуск. До меня дошли слухи, что тебя представили к высокой награде. Поздравляю».
«О, Крейц уже узнал о моем награждении. Может, и я получу отпуск после успешного завершения боев?»
Но почему задерживается начальник штаба с докладом?