Мильдер забеспокоился, набрал номер. По встревоженному голосу Кранцбюллера он понял: что-то произошло.
— Я требую, господин подполковник, личного доклада. Не играйте со мной в прятки. Я не люблю этого. Вы должны знать.
Через несколько минут раскрасневшийся Кранцбюллер стоял перед Мильдером навытяжку. По вискам его стекали ручейки пота, и он промокал их платком.
— Русские потеснили два наших танковых полка, господин генерал. Я получил донесения от командиров, — он взглянул на часы, — в четырнадцать тридцать пять, но не хотел вас расстраивать. У вас сегодня такой день.
Мильдер побагровел и порывисто встал:
— Почему вы скрыли от меня?
— Я приказал, господин генерал, немедленно восстановить потерянные позиции. Одному из полков их удалось вернуть. Они даже захватили еще два крупных здания, но русские перешли в контратаку, и полк отошел к оврагу. — Кранцбюллер тщетно пытался показать на карте то место, куда отступили немецкие полки. Карандаш не слушался в его руках и плясал по карте. Мильдер схватил трубку:
— Полковника Баблера. Немедленно разъединить! Что-что? Докладывает лично Паулюсу? Полковника Нельте. Нет? Поехал к нам?
«Значит, и командующему стало известно. А я, я ничего не знаю», — злился Мильдер.
— Господин Кранцбюллер! Я не прощу вам этого! Понимаете, не прощу! Вы свободны.
Паулюс, узнав о неудаче в танковом корпусе Мильдера, сказал Шмидту:
— По-моему, мы поторопились с награждением.
С Мильдером он говорил сдержанно, но с иронией:
— Не по-джентльменски с вами поступили русские, господин генерал. Вместо того, чтобы добровольно признать себя побежденными, они взяли и ударили. Надо, надо срочно выправлять положение.
А Шмидт, тот не стал церемониться. Он тут же позвонил Мильдеру и без обиняков, резко выразил свое неудовольствие.
— Имейте в виду, не восстановите утраченные позиции, мы отстраним вас от командования. И тут вам не поможет Большой крест. Гитлер не простит потерю позиции в Сталинграде ни нам, ни вам.
«Вот оно, военное счастье, — размышлял Мильдер. — Как оно непрочно и обманчиво. Утро для меня было солнечным, а сейчас над головой сгустились черные тучи. Быть грозе».
Меряя кабинет шагами, заложив руки за спину, Мильдер ходил расстроенный. «Надо предпринимать срочные меры. Если придется оставить всех солдат на поле боя, и сгорят все танки, я должен пойти на это. Иного выхода для меня нет. Или я сброшу русских в Волгу, или меня отдадут под суд».
Мильдер слышал, как ординарец Питер Шульц сказал адъютанту лейтенанту Вельтэ:
— Мне с каждым днем все больше и больше не нравится в этом проклятом Сталинграде. У меня такое предчувствие, что нам по-хорошему отсюда не выбраться. Русские заманили нас сюда как в крысоловку. — Питер Шульц почесал затылок и полез доставать клетки и капканы для ловли крыс, которых много развелось на командном пункте.