– А твоя мама в курсе? – спросил он после паузы.
– Вряд ли. Я не уверена.
Он добавил пару карт на вершину башни. В ответ вся постройка слегка пошатнулась. Сет поднял руки, будто приказывая каким-то невидимым силам удержать конструкцию от падения. Как ни странно, это сработало. Карточный домик устоял.
– Это нечестно по отношению к твоей маме. Ненавижу несправедливость, – сказал он.
Я кивнула, соглашаясь.
Больше мы на эту тему не говорили, но секрет остался с нами. Я испытывала облегчение, что поделилась своей тайной именно с тем, с кем нужно. Когда карты рассыпались по полу, а свечи догорели, мы надели купальные костюмы и запрыгнули в иссиня-черные воды джакузи. В темноте мы не видели ничего, кроме звезд. Наши ноги соприкасались под водой. Сет прижался ко мне и поцеловал, а я поцеловала его в ответ. Давно я не чувствовала себя такой счастливой.
Через два часа включили свет.
В сбое электропитания власти обвинили солнечные лампы и теплицы. Потребление электроэнергии сделали нормированным.
Нам запретили пользоваться освещением после десяти вечера. Мы не могли включать кондиционеры, если температура не превышала тридцати одного градуса. Но промышленные теплицы продолжали пожирать энергию. Все фермерские хозяйства страны зависели от искусственного солнца.
* * *
В разгар весны в наших почтовых ящиках появились пухлые розовые конверты. В письмах торжественно объявлялось о приближении двенадцатого дня рождения Микаэлы и о праздничной вечеринке в отеле «Рузвельт». Первый раз в жизни меня пригласили на настоящую большую тусовку с танцами. Я не сомневалась, что это из-за Сета. Если бы я получила этот конверт на несколько месяцев раньше, то точно испытала бы прилив благодарности и радости.
А теперь мы с Сетом вместе решили не идти на праздник.
– Ненавижу это все. Микаэла вообще действует мне на нервы. Давай лучше посмотрим кино у меня дома.
– Как не придешь? Ты прикалываешься, что ли? – удивилась Микаэла на следующий день.
Она пригласила около сотни ребят. На вечеринке ожидалось столпотворение.
– Ну, это не совсем мое решение, – пояснила я.
Ее рот сжался в ниточку.
– То есть Сета тоже не будет, я правильно понимаю?
На меня нахлынула гордость оттого, что она воспринимает нас как пару.
– Думаю, да.
Микаэла прикусила губу и уперла руки в бока:
– Прекрасно. Наплевать. Мне все равно, придете вы или нет. Неудачники.
Она развернулась и, сердито шаркая по цементу, зашагала прочь в своем сарафанчике и блестящих сандалиях. Но меня совершенно не волновало, что она думает.
* * *
Тем временем жара начала представлять для людей опасность. На дворе стоял только апрель, а нас уже попросили оставаться в помещении, если солнце светило больше двадцати пяти часов подряд. Метеорологи регулярно фиксировали новые температурные рекорды.