Ливанов очнулся, когда на него побрызгали водой из ручья. Его руки, за спиной вокруг сосны, были связаны его же плёткой. Он насупился, огляделся, задёргался.
— Эй! А ну, отвяжите меня! Отвяжите, немедля!
Из-за спины вышел Денис, встал перед пленником.
— У меня к тебе есть вопросы…
— Да как ты смеешь! Холоп! Быдло!.. Ох!
Он получил в солнечное сплетение и снова потерял сознание. Очнулся от горсти холодной воды на лицо.
— Не надо кричать, — спокойно сказал ему Денис, — нам надо поговорить без истерик.
— Ты, тварь! Да ты знаешь — кто я?!.. Ох!
Удар в печень снова вывел его из строя. Поток воды на голову привёл его в сознание. Денис стоял перед ним и задумчиво смотрел на привязанного, как столяр смотрит на берёзовую заготовку. В руке он держал мокрый Ливановский сапог, из которого и поливал того.
Молчание затянулось. Наконец Григорий открыл рот:
— Чего ты ждёшь, ничтожный?
— Жду, когда ты снова начнёшь кричать…
Подождал немного, и ударил снова в грудь. Привязанный задохнулся, но сознания не потерял. Прохрипел:
— За что?.. Я же не кричу…
— Это, чтобы ты понял — кто тут главный. Так что скажешь? Кто тут главный?
— Пшёл прочь, скотина!.. Ох!
Денис поморщился.
— Вроде ребро сломал. Да ладно. Всё равно убивать.
И пошел с сапогом к ручью.
* * *
Очнувшийся Ливанов уже смиренно молчал. Денис почесал подбородок.
— Итак — вопросы. Первый…
— Я больше не буду…
Соколов удивился?
— Чего не будешь?
— Обижать Гагарину… Ох!
Процедура с сапогом повторилась. Денис невозмутимо продолжал.
— Не надо меня перебивать. Итак. Первый вопрос — у тебя деньги есть?
— Нет.
— Мда-с… Тогда — зачем ты мне нужен?
Ливанов никогда не слышал о киднепинге. Но понял, что сейчас его будут убивать.
— Есть! Есть деньги!.. Ох!
Сапог. Вода. Пробуждение.
— Не надо кричать. Мы всё можем обсудить спокойно.
Соколов говорил тихо, вежливо и доброжелательно. Ливанов захрипел:
— Кто ты?.. Что ты за человек?.. Ты не человек…
— Да как хочешь… Давай сначала… У тебя, как я понял, есть деньги…
— Да, есть. В кошельке.
— Это я уже знаю. Там всего двадцать рублей ассигнациями.
— Больше нет.
Денис почесал бровь.
— Меня интересуют более крупные суммы. Например, тысяча. Нет… Три тысячи. Сможешь ты заплатить за свою жизнь три тысячи рублей?
Ливанов сразу сориентировался:
— Одну тысячу.
— Что — одну тысячу?
— Я могу дать одну тысячу.
— Отлично, — кивнул Соколов, — значит три у тебя, всё же, есть?
— Это же грабёж. Это бесчестно, — обессилено всхлипнул барин.
А «холоп» печально объяснял:
— Да, дружище. Это грабёж. И это нечестно. Увы. Такова жизнь… Скажу откровенно, — не следовало тебе напирать на Вареньку. Она святая женщина, никому, ничего плохого не сделала. Сидел бы ты в своей Юроме, и всё было бы в порядке.