Летом прошлого года я снималась в кино. Фильм про "перестройку" на основе русской классики. По роману Тургенева "Накануне".Я смотрела обе экранизации иной истории, 1959 и 1985 года. Первая мне понравилась больше — лиричностью, музыкой, да и актриса на мой взгляд, больше в образ попала. То, что делаем мы здесь — не будет похоже ни на один из них, хотя возьмет их лучшие черты. Как это нам удалось — судить зрителю.
По словам товарищей с "Воронежа" вполне можно было перенести действие в год 1980й. Стахов, отец Елены — номенклатура среднего звена. Шубин и Берсенев — интеллегенты, ищущие ответы на вечные российские вопросы "что делать" и "кто виноват". Курнатовский — пробивной и перспективный второй секретарь, скоро станет первым. Зоя, обычная советская студентка, "замуж хочу, чтоб семья, дети и дом полная чаша". Инсаров, это революционер-барбудос из какой-нибудь борящейся за свободу страны, приехал в СССР учиться. Ну а Елена, это дочка высокопоставленного товарища, кто не омещанилась, а искренне тяготится скукой застоя и ищет высшую цель жизни.
И наверное бы, вышел неплохой фильм? Однако, как заметил Пономаренко, у нас пока не застой, и дай бог чтоб его не было. К тому же я мечтала сыграть именно классическую героиню. Так что у нас время действия, в соответствии с автором, 1853 год. Последнее мирное лето — Россия еще овеяна тенью победы над Наполеоном, почивая на лаврах иного застоя (и ведь интервал такой же, чуть меньше сорока лет). Вот-вот начнется гроза — в итоге, проигранная война, и перемены в обществе, свобода капитализма вместо "командно-административной системы" Николая Первого — а пока, люди рассуждают о смысле бытия, никуда не спеша, им кажется, что все будет длиться вечно. Дворянские гнезда, вишневые сады — последние годы мирного застоя, "засыпает синий Зурбаган, а за горизонтом ураган" (образ восьмидесятых из того СССР).
Отец Елены, бывший боевой офицер, герой войны 1812 года, в молодости — как поручик Ржевский из "Гусарской баллады" (здесь еще не снят, но собираются). Выйдя в отставку, в душе остается тем же рубакой-гусаром, "там было настоящее, а тут, просто существование". Потому пьянки, карты, любовница-немка — к чему стремиться и о чем жалеть? Но именно послушав то, что осталось в его мечтах, он в конце отпускает дочь с Инсаровым — не свою слабость показав, а увидев, что она нашла в жизни настоящее, чего сам он уже не увидит никогда.
Шубин, Берсенев — прожигатели жизни? Но зачем тогда первому наука, а второму, ваяние? Они тоже ищут (может, и не осознавая), как сделать то, что оценю не один я, за что меня будут любить. Путь хорош — но требует воли, самоотречения (чего например, у Шубина нет — раз он образование бросил). И лично творцу подходит — а той, кто стала бы ему не просто женой, а близкой по духу, по цели?