— Постарела? — Аугуста Нель кокетливо поправила прическу и потрепала Павлика по щеке, а тот качнул головой, поцеловал тонкую ладонь и с подкупающей искренностью в голосе произнес:
— Глазам больно от твоей красоты. Ты совсем как солнце!
В воздухе зазвенели веселые колокольчики смеха, а я запоздало вспомнила, что Аугуста Нель не просто милая бабушка Оливки, а правительница Зачарованного леса. А еще подумалось, что Павлик какой-то просто мега-бабник, честное слово. И сначала мне от этой мысли стало неприятно, и глаза не хотели смотреть на смуглые пальцы, лежащие на голубом батисте рубашки, и замечать восторженные взгляды Эро. А потом я испугалась. Ох, зарвался Павлик, совсем зарвался. Это не студентки в школе и не глупые провинциальные барышни Ивска. Это же правительница древнего эльфийского государства!
— Милый, мы пугаем твою прелестную жену! — проворковала та самая правительница и хитро на меня посмотрела, выскальзывая из нежных объятий.
— Я не…
— Она не из пугливых! — просигнализировал мне о чем-то нахальным голубым глазом и снова приложился к бархатной ручке с розовыми ноготками, ловелас.
Аугуста Нель вздохнула грустно, затем, наконец, отобрала у Павлика свою конечность и строго произнесла:
— Ну, будет! Пройдем в гостиную, там удобнее разговаривать.
Стремительно развернулась, так что пышные юбки на секунду окутали ноги Эро газовым бело-синим облаком и, цокая каблучками, прошла сквозь Афиногена к двери в противоположной стене.
Я только рот открыла от удивления, а Генка, снова уплотнившись, пожал мужественными плечами и пояснил:
— Вот так и живу. Никто меня не видит и не слышит. Такая красота пропадает зря, страшно представить…
Я с трудом сдержала нервный смешок и поспешила за Аугустой Нель, подгоняемая нервными взглядами Павлика, который мне еще ответит за то, что осмелился держать высочайшее лицо в неведении относительно своего семейного положения. И моего, между прочим, тоже.
В гостиной для нас уже накрыли чайный столик, сервировав его строго в традициях кукольного искусства крохотными, почти игрушечными, розовыми чашечками и блюдечками в белый цветочек. Павлик подцепил двумя пальцами один из этих фарфоровых шедевров и, смешно растягивая гласные, вдруг сдал меня правительнице эльфов с потрохами:
— А Сонька, между прочим, боялась, что ты нашу Оливку живьем сожрешь...
Я посмотрела на него обиженно, раздумывая, придушить его сразу, или подождать, пока мы без свидетелей останемся.
— Что происходит, Аугуста? — спросил неожиданно серьезным голосом. — Чем заболел Зачарованный лес?