Когда об ущелье узнал Дагон, меня смерили пристальным командирским взором и довольно долго молчали. По всему получалось, что и сегодня людям идти до самой ночи без привала. Я виновато развела руками, оправдываясь тем, что не идеальна, и мы со вздохом свернули, карабкаясь по соседним скалам, как заправские пауки.
Где-то к обеду я поняла, что мы движемся по каким-то смутно знакомым местам. Что-то было такое в очертаниях скал, в разбросанных тут и там валунах, в недавно потревоженной гальке. А потом из какой-то щели вдруг пахнуло трупной вонью, окатившей нас при внезапном порыве ветра, как из помойного ведра, и мы дружно сморщились.
– Фу!
– Фантом, я надеюсь, это не твоя работа? – зажимая нос, закашлялся Тико.
– Нет, идиот! – мгновенно ощетинилась я. Блин, достал уже! – Еще одно слово, и я швырну тебя в эту дыру, чтобы убедился!
– Шетт… Кто-нибудь скажет, откуда несет?!
– Мертвечина, похоже, – потянул благородным носом эрхас.
– Твари, – спокойно поправил его Родан. – Но только мертвые.
– Гай…
Я быстро обернулась и наткнулась на взгляд Аса: скарон так внимательно оглядывался и так пристально изучал близлежащие скалы, которые, на мой взгляд, везде были одинаковыми, что у меня забрезжило смутное подозрение. А когда мы подобрались к расщелине ближе и я увидела торчащий оттуда острый коготь, то аж вздрогнула: это было место нашего совместного ночного «отдыха» с хранителями.
Блин. Надо было завалить его камнями.
– Опа, – ошарашенно остановился едущий впереди Хас, заметив вопиющую улику. – Рода-а-ан… тебе не кажется, что тут сдох кахгар?
Родан невольно вздрогнул и почти бегом кинулся к месту преступления. Следом за ним ринулись и все остальные. Последним подошел крайне озадаченный эрхас, но внутрь не полез – остался у входа, явно подозревая подвох. Потому что кахгары сами по себе не мрут и не дохнут нам на радость. И потому, что нет никакой гарантии, что в логове… а это было именно логово… не осталось другой Твари. Покрупнее и побольше.
Мы с Асом многозначительно переглянулись и, не сговариваясь, принялись изучать ближайшие склоны, позволив всем желающим ковыряться в узком лазе, из которого торчала неестественно вывернутая лапа.
То, что Тварь мертва, должно быть понятно уже по запаху: живые они не воняют так жутко. Только мертвые. И только до тех пор, пока их не коснется утреннее солнце.
Кстати, Дагон зря переживал: там, где сдохла одна Тварь, вторая еще очень долго не поселится. Так что не было там никого живого. Точно не было – мы проверили.
– Как нехорошо, – тихо вздохнула я, когда обрадовавшиеся находке рейзеры, наплевав на запах, с нетерпением ринулись внутрь. И надо думать, что ринулись: знали одну простую истину, которую, может, позабыл молодой эрхас. И понимали, что никакой опасности нет. А коготь кахгара идет в Гильдии на вес золота. За такой добычей гонялись бы с вытаращенными глазами, если бы она не кусалась так больно. А тут – вона, целая куча бесценного добра валяется. Только зубы вышибай и когти торопливо припрятывай в мешочек, чтобы на солнце не испортились. Маги потом их обработают, специальное заклятие наложат, чтобы не стухли при свете дня. И тогда носи себе коготок хоть до смерти – ничего ему уже не сделается, а второй, разумеется, продавай со спокойной совестью. Миллионером станешь.