Оставшийся в одиночестве хвард тихо заскулил. Тогда как Мейр, уже успевший перекинуться и теперь торопливо застегивающий на себе многочисленные ремни, повернул ко мне трепаную голову.
– Когда бросишь «гранаты», немедленно уходи, – скороговоркой сказал он, тревожно посверкивая желтыми глазами. – Насколько я знаю, рванет так, что тут половина ущелья взлетит на воздух. Даже небо может загореться – про мастера Драмта и его изобретения ходит много слухов. Так что будь осторожнее. Пожалуйста. Я знаю, ты все можешь, поэтому прошу только об одном: вернись. Если будет трудно, позови – я услышу.
Я только улыбнулась и, засунув за пазуху драгоценные «гранаты», кивнула.
– Вернусь, брат. Не сомневайся.
Лин тут же развернулся, сосредоточенно повторяя про себя все этапы создания крыльев. Осторожно переступил тяжелыми копытами, сбрасывая на землю доспехи хварда. Потом фыркнул, тряхнул длинной гривой, привыкая тянуть из меня силу прямо на ходу, а затем сорвался с места черной стрелой и в мгновение ока растворился в темноте.
– Уходим, – властно распорядился Ас, когда мы скрылись из виду. – Гай знает, что делает, а у нас нет права на ошибку. Припасы – вон, лишнее оружие и одежду тоже. Бросайте мешки, с собой брать только воду и веревки. Лок, ты – вперед. На тебе направление и разведка. Дагон – порядок оставляем прежним: мага – в центр, Фантомы – на край, остальные между нами и им. Родан, пусть теперь твои идут за рейзерами. Ниш – к магу. Мейр, ты последний.
– Принято, – рыкнул миррэ, напяливая на себя шлем.
Мгновенно преобразившийся Ас медленно обвел глазами неуверенно переглядывающихся людей и, полностью игнорируя прежнего командира, коротко приказал:
– Тогда бегом…
Мы взмыли в воздух, как только убедились, что остались совершенно одни, а ярко сияющие луны, стоящие в зените, скрылись за скудным облачком. По лунам было очень просто ориентироваться: первую половину ночи они вяло и неохотно сближались друг с другом, постепенно подходя с разных концов небосвода. И когда сходились так близко, как сейчас, что почти перекрывали друг друга, это значило, что время приближалось к полуночи. Когда же они менялись местами и опять расходились в разные стороны, это говорило, что близится рассвет. То есть по лунам всегда можно было определить, сколько до него осталось времени.
Сейчас было слегка за полночь. Самое время для Прорыва. Поэтому мы с Лином мчались как сумасшедшие, выискивая далеко внизу признаки начинающегося извержения.
И оно случилось. Внезапно. Неожиданно, хотя и вполне предсказуемо. Земля под нами болезненно содрогнулась, ни с того ни с сего вдруг пойдя высокими волнами, как штормовое море. Лес закачался, зашумел, болезненно заскрипел. А потом прямо из-под тесно переплетающихся крон в небо ударил насыщенный мраком луч. Широкий, яркий и отвратительно мощный, при виде которого мои внутренности снова скрутились узлом, а руки неприятно похолодели.