Правда, многое переменилось после сцены с наказанием Кардана, невольной свидетельницей которой я стала. Там я почувствовала нечто такое, углубляться во что никак не хотелось бы.
– Мне нравится хорошо делать свое дело, и эта работа дает такую возможность, – говорю я наконец, найдя честный ответ.
Даин задумчиво кивает и уже начинает говорить что-то, но тут в комнату входит гоблин. Лицо его все в шрамах, кожа зеленая, как вода в зацветшем пруду, длинный нос шмыгает влево-вправо, а когда возвращается в исходное положение, то напоминает косу. Волосы – черный хохолок на макушке. Глаза абсолютно непроницаемы. Несколько раз он моргает, словно никак не может взять меня в фокус.
– Меня тут кличут Тараканом. – Голос на удивление мелодичный и никак не вяжется с малоприятной физиономией. Отвесив поклон, он кивает в сторону Даина. – Состою у него на службе. Смею предположить, как и ты. Ты ведь та новая девчонка, верно?
Я киваю.
– Мне положено представиться или изречь что-то умное?
Гоблин ухмыляется, что вовсе не добавляет привлекательности его безобразной физиономии.
– Мое дело – познакомить тебя со всей группой. И не беспокойся насчет того, какое имечко получишь. Это уж мы сами решаем. Думаешь, кому-то в трезвом рассудке захотелось бы зваться Тараканом?
– Отлично, – говорю я и вздыхаю.
Некоторое время он присматривается ко мне.
– Да, талант и впрямь немалый. Не говорить, что имеешь в виду.
Одет Таракан в некое подобие официального камзола, сшитого из обрывков кожи. Интересно, что сказал бы Мадок, узнав, где я была и с кем встречалась. Полагаю, похвалы я бы от него не дождалась. Скорее всего, то, чем я сегодня занималась, его бы не обрадовало. У солдат свое, особенное, представление о чести. Прокрадываться в чужие дома, красть документы – такое с их понятиями о приличии сочетается плохо. И хотя у Мадока наверняка есть собственные шпионы, мое пребывание в этом звании он вряд ли бы одобрил.
– Так, значит, он шантажирует королеву Орлаг, – говорит Даин, и мы с Тараканом поворачиваемся и смотрим на него.
Принц хмурится, и до меня вдруг доходит: он узнал почерк на моей копии письма. Женщина, добывшая яд для Балекина, – мать Никасии, королева Орлаг. И сделав это, она рассчиталась за некий долг, хотя, зная Никасию, можно предположить, что врожденная недоброжелательность и раздражительность не позволяют матери Никасии долго наслаждаться покоем. Но королева Подводного мира могуча и всевластна. Трудно даже представить, чем именно может шантажировать ее принц.
Даин передает мое письмо Таракану.
– Ты по-прежнему считаешь, что он использует его до коронации?