Павел развернул гимнастёрку цвета зелёных оливок. Начал надевать, и вдруг на него напала оторопь…
— Как-то странно… Я, русский офицер, надеваю обмундирование чужой мне страны, чтобы помочь её народу… А я ведь не смог отстоять свою Родину… Неисповедимы пути твои, Господи…
Вернувшись домой, Орлов пришил погоны, подогнал портупею, почистил сапоги… Надев фуражку, он с приятным удивлением отметил, что круглая кокарда на ней была выполнена в цветах парагвайского национального флага: красного, белого, синего.
— Боже мой! Так это цвета флага Российской империи, только в другом расположении! Какое совпадение! Я раньше даже как-то и не задумывался об этом!
Утром пришёл Григор.
— Здравствуйте, мой дорогой друг! Я зашёл узнать, что случилось. Ведь два дня прихожу, а на вашей двери записка с извинениями. Может, вам нужна моя по… — он осёкся, увидев висевшее на стуле новое обмундирование с офицерскими погонами.
— Павлик, это что же вы надумали? — тихим голосом спросил Григор после долгой паузы и ткнул пальцем в сторону стула.
— На войну ухожу, мой дорогой учитель!
— Зачем? За-чем-м-м! — завопил Григор. — Вам, Павлик, что больше делать нечего? Посмотрите на других ваших соотечественников! Все они здесь хорошо устроились: работают советниками в министерствах, инженерами, преподавателями в университете, в военном училище… Попросите кого-нибудь, чтобы и вам нашли подходящую службу. Ведь вы образованный и умный человек! Зачем вам, Павел, эта чужая война?
— Мы все русские, живущие в Парагвае, записались добровольцами на войну, — объяснил Орлов.
— Бред! Полный бред! Это же аб-сурд! Аб-сурд!!! — Григор схватился за голову. — Хотя, стойте! Стойте! Всё правильно! Я же русских давно знаю. Вы всегда кому-то помогаете! Кого-то защищаете… За кого-то умираете! Не хотите спокойно жить. Это же ваша национальная черта характера!
— Да! — ответил Орлов, очень удивлённый реакцией репетитора.
— Ну, тогда мне лишь остаётся пожелать вам, Павлик, вернуться с этой войны живым и здоровым! Дай Бог — увидимся! — Григор пожал руку Орлову и, громко хлопнув дверью, вышел из дома.
— Странный человек! — удивился Павел. — Отчего он так занервничал? Да ладно, Бог с ним! Мне надо думать о сборах и прощании. Ведь на эти дела выделили весь завтрашний день. А с кем, собственно говоря, мне здесь прощаться? Я ведь ОДИН! Совсем ОДИН!
От этой мысли, посещавшей Орлова всё чаще и чаще, у него на душе стало так плохо, что даже комок к горлу подкатил…
Пересилив свою эмоциональную слабость, Павел сел за стол и принялся писать обстоятельные письма Виктору, маме и сестре. Зятя он предупредил, что отправляется на Север Парагвая смотреть земли, которые можно получить бесплатно от правительства. «Поездка эта может быть оказаться довольно опасной, — подчеркнул Орлов, — поэтому, Виктор, ничего не говори ни моей маме, ни моей сестре. После возвращения я тебе напишу обо всём подробно. Думаю, что не раньше, чем через два месяца».