— Обычное явление в это стране! — с огорчением вздохнул Орлов.
Павел осмотрел свою готовую к торжественному шествию роту. Зрелище было очень живописным. Половина солдат находилась в строю без обуви. Форменные панамы, цвета зелёных оливок, держались у солдат на головах как попало: набекрень, с задранными полями, с опущенными полями. Каманьо натянул свою широкополую панаму до самых глаз, а Хименес сделал из своей подобие лепёшки…
— Слушать мою команду! — громко закричал капитан Ариас. — Колонной по пять, по взводам… Шагом марш!
Стараясь держать равнение в шеренгах, с винтовками на плечах солдаты пехотного батальона шагали по булыжной мостовой проспекта Колумбии. За ними, спотыкаясь, брели бойцы отдельного сапёрного батальона. Они были все, как один, босыми и без оружия.
Тротуары были заполнены людьми. Они громко рукоплескали солдатам, уходившим на войну. Иногда из толпы раздавались крики: «Да здравствует Парагвай!», «Смерть Боливии!», «Покажите «болис» силу парагвайского оружия»…
На площади, батальоны остановились напротив небольшой трибуны, сколоченной из не струганных досок. Орлов посмотрел по сторонам. Вокруг них стояли тысячи людей.
На трибуне появилась группа людей: старый майор в парадном мундире, два толстячка с кислыми лицами в черных костюмах и две женщины в серых длинных платьях и белых соломенных шляпках.
Майор поднёс ко рту жестяной рупор и, повернувшись к роте Орлова, хорошо поставленным голосом торжественно произнёс:
— Дорогие соотечественники! Сегодня мы провожаем на войну очередной…
Майор теперь повернулся в другую сторону, и до Павла донеслись лишь отрывки слов: мы… по… жизн… да здр…
После него выступал один из толстячков. Как понял Орлов, это был крупный правительственный чиновник. Толстячок говорил долго, нудно и непонятно… Солдаты уже утомились. Они переминались с ноги на ногу, зевали и чесались…
Жестяной рупор из рук толстячка буквально вырвала женщина в сером платье и белой соломенной шляпке. Она являлась председателем одного из многочисленных комитетов парагвайских матерей. Но её страстную речь никто не слушал…
Наконец-то митинг закончился, и Ариас подал команду:
— Для прощания с родными разойтись!
Сразу же к солдатам ринулись люди, стоявшие вокруг площади. Всё смешалось…
Орлов, как башня, возвышался над всей этой говорящей, кричащей, плачущей и смеющейся толпой и наблюдал за происходящим.
Лейтенант Акоста держал в руках двух грудных детей. Рядом с ним стояла очень молодая стройная девушка и нежно гладила его по щеке.
— Акоста, оказывается, женат! И имеет двух близнецов! — удивился Павел.