Улыбнулся своим мыслям — и уснул окончательно.
Затерянная в тумане коробка покалеченного дома хранила в своем черном нутре сон красивой женщины с перевязанной головой и покой того, кто еще совсем недавно мог с полным правом называть себя человеком.
* * *
На деревню спустились сумерки, а с их приходом сгустился и туман. Он вычернил моросью заборы и срубы, прибил дорожную пыль к земле, заполз на веранды и намочил своим холодным влажным телом рассохшиеся скрипучие полы. Где-то там, в недоступной для людей дали за горизонт валилось солнце, бросая прощальные лучи на плотное одеяло влаги, укрывшее Выселки, но облака и туман под ними превращали отчаянное полыхание багрового костра на полнеба в серый немощный свет — непонятно, то ли он и в самом деле был, то ли виделся.
Кавказец во дворе Бузовых нервно пробежался по плотно утоптанной земле, волоча за собой кольцо по толстой ржавой проволоке, зарычал в серую мглу, учуяв что-то, неподвластное человеческим чувствам; гавкнул раз своим нутряным басом — а затем, словно получив из чернеющего на глазах тумана безмолвный ответ, трусливо поджал хвост и забился в будку. Там он и остался — неотрывно глядя на едва виднеющийся, занавешенный туманом вход в его жилище; напряженный как перетянутая струна, лишь конвульсивно вздергивалась в полной тишине верхняя губа, открывая крепкие желтоватые клыки, способные перекусить руку человека.
Выселки окутала тишина, едва ли не более плотная, чем туман.
В этой тишине глухо, словно звуки доносились сквозь подушку, заскрипели дверные петли — и на веранду своего дома вышел Иванов. Сейчас он был как никогда похож на крысу — переростка, вставшую на задние лапы. Не хватало разве что шерсти и усов щеткой под совершенно по крысьи дергающим воздух носом. Он внимательно вслушался в плывущую темно-серую кашу, тянущую к его телу свои холодные немощные руки, удовлетворенно хмыкнул и достал из угла веранды скатанный в рулон мешок.
Сунув мешок под мышку, он не спеша прошелся по тропинке до забора, стукнула мягко калитка, выпуская его со двора.
Вова больше не боялся ночной темноты — он, как и все остальные жители деревни уже понял каким-то шестым чувством, что ночные призраки свое отгуляли. Да и плевать на них, в самом-то деле, уж он точно скучать не будет… Иванов поежился, холодно, черт побери, нужно было свитер еще одеть. Ладно, воспаление он подхватить просто не успеет, ему недалеко. Да, недалеко… Он усмехнулся своим мыслям. Вот тебе, козлина, подарочек! Будешь знать!
Председатель спас их от разъяренных женщин — за это спасибо, тут сказать нечего… но. В наказание за устроенный ими скандал, он урезал им пищевую норму вдвое — а вот этого уже явно не стоило делать. Им ведь тоже кушать хочется. Так что, Валя, хочешь ты или нет, поделиться придется… Никто тебя и спрашивать не будет, если честно, тоже мне, умник выискался! Мы таких умников на пальце вертели.