- Вольф редко ошибается в людях! - поспешил он похвалить самого себя. Сказав водителю, куда надо ехать, капитан торжественно объявил: - Меншиков, с этой минуты я предоставляю вам месячный отпуск. Проведете его здесь, в Борисове. Если без вас не обойдусь, вызову. Но это случится не раньше чем через две недели.
«Отпуск? - чуть было не воскликнул Александр Иванович.- Зачем мне сейчас отпуск, да еще на целый месяц! Мне надо немедленно приступать к работе. Раньше начну - больше успею. Но как, под каким предлогом отказаться? Какую причину выставить? И что за смысл скрыт в этом благодеянии гитлеровца? Проверка или еще что-нибудь?»
Из машины вышел, как из тюремной камеры. Свободно вздохнул, набрав полную грудь воздуха, пропитанного запахами трав и цветов. Из-за высокого, одиноко стоящего во дворе тополя ласково поглядывало солнце. Ничего не знало оно о земной жизни, лучи его, как всегда, струились весело и даже озорно. Стеклышко, лежавшее на дороге, вспыхнуло, ослепив Александра Ивановича. Он на миг зажмурился. А когда открыл глаза, в одном из окон двухэтажного кирпичного дома мелькнул чей-то силуэт. Уставился на это окно, смотрел долго, но за темноватыми стеклами никто не появлялся. Показалось? Все может быть. Если говорить правду, он надеялся увидеть Галю. Но там ее не было. Он осмотрелся зачем-то, словно желая удостовериться, не следят ли, и медленно пошел во двор. И тут же увидел на крыльце Галю. Стремительно сбежав вниз, она точно окаменела. Ни на шаг не сдвинулась с места, пока Александр Иванович преодолел все расстояние от ворот до крыльца. И то, что она - всегда живая, быстрая, порывистая - вдруг утратила подвижность, насторожило его.
Галя жила на квартире у немолодой вдовой женщины. Ее единственная дочь не пожелала, как и сама мать, эвакуироваться из Борисова.
Внешне дочь была заметная - рослая, стройная и красивая. Немцы сразу же обратили на нее внимание. Знакомилась она охотно, однако не со всеми - предпочитала офицеров. А так как в городе частенько появлялись офицеры военной разведки, квартировавшие в Печах, она спуталась и с ними. Со временем ей предложили работу в штабе - красотка умела печатать на машинке. Платили ей не только з‹а основную работу, но еще и за то, что согласилась «опекать» Галю. Жену своего агента, заложницу, немцы не оставляли без присмотра. Галя, конечно, догадывалась об этом.
Встретив мужа, она вдруг стала громко восхищаться его новой офицерской формой, радовалась его успеху и благодарила немцев, не забывавших о ней в трудные дни. Но по выражению ее глаз Александр Иванович понял, что вся эта словесная шелуха предназначалась не для него. Он знал, что, как только появится возможность, Галя скажет ему иное. В ее глазах - черных, больших, с затаенной в глубине грустью - он читал непонятные и обидные упреки. Ведь он совсем не заслужил их!