Остановился он внезапно, когда вдруг почувствовал, что выбился из сил. Отдышался мало-мальски, чуть наклонившись вперед и уперев здоровую руку в колено. Выпрямился. Нет, ярость никуда не делась, все так же клокотала, рвалась наружу, затмевала разум. Судорожно выдохнув, он вдруг сдуру пнул урну.
— Да пошли вы все! — выругался вслух.
И, развернувшись, пошел в сторону дороги.
* * *
Утром, едва разлепив веки, Максим поморщился: все было не так. Непривычно, неприятно. Голова гудела, как чугунный колокол. Болели ребра. Правое плечо затекло. Но самое скверное — это тягостное чувство, противно свербящее где-то за грудиной. Пока еще смутное, нечеткое, оно постепенно расползалось, становилось крепче, пронзительнее. И затем сформировалось в четкую мысль: «Алена вчера осталась с Мансуровым».
И тотчас его будто током прошило, скрутило внутренности болезненным спазмом. Он попробовал высвободить руку. Кристина недовольно завошкалась, сонно проурчала под нос что-то невнятное, но затем тоже проснулась. Плавно села в кровати, по-кошачьи потянулась.
— Макс, такая рань! Ты чего вскочил? Еще два часа можно спокойно спать.
— Крис, прости, тебе надо домой. Будет лучше, если тебя никто не увидит.
— Ты шутишь? — Кристина ошеломленно уставилась на него, тут же прикрывшись уголком одеяла. — Макс, если это шутка такая, то это не смешно.
— Да какие уж тут шутки, — буркнул он, надевая шорты на голое тело. Потом повернулся к ней, взглянул виновато. — Крис, я понимаю, что это скотство. Но так вышло, прости.
— Как вышло? В чем, вообще, проблема?
— В отце, — соврал он.
— Что-то раньше тебя это не смущало. Ты даже, наоборот, говорил…
— Сейчас все изменилось.
— Что, Макс? Что изменилось? Этим летом я раз двадцать у тебя ночевала. По-моему, Дмитрий Николаевич уже давно привык… Он даже за завтраком вполне…
За завтраком! На Макса аж тошнота накатила от одной мысли, что за одним столом во время завтрака будет он, Кристина и Алена.
— Крис, я серьезно. Я сейчас вызову тебе такси.
— О, спасибо! Какой ты заботливый, Макс! Я прямо тронута. Это же так благородно, так по-мужски — переспать со своей девушкой и выставить ее вон. Причем не объясняя причин.
Максим молчал, избегая смотреть ей в глаза, — так неловко было. И в самом деле, что тут ответить? Права она, тысячу раз права. Вот только если выбирать эту неловкость и конфуз, неизбежный при встрече Кристины и Алены, лучше пусть будет первое.
— И знаешь что, — продолжала Кристина, — это даже не скотство. Это обыкновенная трусость.
Максим тотчас встрепенулся, вперился в нее взглядом, скорее недоуменным, чем гневным, хотя внутри уже закипала злость.