— Да, да, ты просто трусишь, Макс. Трусишь сказать честно, и я это чувствую. Ты можешь считать меня кем угодно, но одно точно: я не дура. И могу отличить правду от тупой отмазки.
— О’кей, — вздохнул он и присел на кровать с ее стороны, но ближе к изножью (мало ли как она отреагирует?). — Хочешь правду — ладно. Да, мне реально пофиг на отца, и раньше, и сейчас. Я просто не хочу, чтобы она тебя увидела.
— Кто — она? Жанна Валерьевна?
— Да какая Жанна Валерьевна? Алена.
— При чем тут Алена? — непонимающе уставилась на него Кристина.
Максим молчал, глядел на нее исподлобья и молчал. Потом не выдержал, отвернулся. Он понятия не имел, как объяснить ей то, чего и сам не понимал. То, чего стыдился. Даже перед самим собой.
— О нет! Только не говори, что ты запал на нее. Макс! Нет, это бред какой-то!
Максим не отвечал.
— Ну что ты молчишь? У вас с ней что-то было? Говори же, — распалялась Кристина.
— Да ничего у нас не было.
— А что тогда?.. Ах, кажется, я понимаю. Как потрахаться — так Крис. А для души — так она. Нормально, ничего не скажешь. Ты совсем, Явницкий, офигел?
— Крис, прости. Ты классная, красивая, стильная, но… Я правда не хотел, чтоб так вышло. И обижать тебя не хотел, ты же знаешь.
— Да пошел ты, Явницкий, со своим не хотел! — Кристина вскочила с кровати, стала поспешно одеваться.
— Давай я тебе такси вызову?
— Сама вызову. Не утруждайся, — злилась она.
На хорошеньком личике проступили алые пятна.
— Да стой ты, давай хоть провожу?
— Обойдусь. — У порога Кристина обернулась, вскинув голову, тихо бросила: — Ты еще пожалеешь!
А выйдя в коридор, неожиданно громко воскликнула:
— Чао, Максик, милый. Я тоже тебя люблю, ночь была супер!
Максим чуть не поперхнулся. Вот же!.. С другой стороны, сам виноват. Какого черта вообще приволок ее сюда? Но на этот вопрос он и сам ответить не мог.
События прошлой ночи всплывали лишь фрагментами. Отчетливо помнилось лишь, что его вышвырнули из кафе, а Алена осталась с Мансуровым. Помнил, что куда-то несся, как безумный, не разбирая дороги и пугая прохожих. Помнил безлюдный сквер, причем как там оказался — не помнил. Затем он, это совершенно точно, забрел в супермаркет и купил там бутылку водки и банку колы. Свернул в какой-то двор, где к нему вскоре подтянулись два каких-то ханурика. Выпросили налить. Даже тару при себе имели. В благодарность стали восхвалять его человечность, «такую редкую на фоне сплошного жлобства».
Но Максима замутило еще больше от этих излияний. Оставив им недопитую бутылку, рванул в клуб. И вот тогда все завертелось в каком-то сумасшедшем угаре. Все смешалось: чужие тела, переплетения рук и ног, неоновые вспышки, грохот музыки…