Я отошел подальше от этого альфы, вот только мой расчет на свежий воздух не оправдался. Его запах продолжал преследовать меня. Я, вдруг, почувствовал на себе чей-то взгляд. Резко оглянувшись, заметил, что один из альф слишком пристально меня рассматривает, причем с очень задумчивым видом. Словно пытаясь что-то вспомнить.
Это мне не понравилось. Так как я с ужасом понял, что и его лицо мне откуда-то знакомо. Отвернувшись и постаравшись придать лицу невозмутимость, я сделал вид, что я это не я, а так, мимо пробегал.
Вот только этот самый альфа, не церемонясь, подошел ко мне, с жадностью вглядываясь в мое лицо.
— Твою мать звали Атия? — спросил он, пристально глядя в мои глаза. У меня во рту пересохло, но я согласно кивнул, несмотря на ужас, сковавший мое тело.
Когда этот тип собрался еще о чем-то спросить, меня позвали на спарринг. Да только какой может быть спарринг, когда движения стали топорными, страх перевернул все внутренности, из-за чего я полностью потерял концентрацию. Соответственно, делал ошибку за ошибкой. А тут еще и запах этого брюнета кружил голову.
В какой-то момент, видя, что я витаю очень далеко отсюда, альфа спросил:
— Что с тобой происходит? Ты сам не свой.
— Не твое дело, — огрызнулся я. Не хватало еще перед первым встречным душу раскрывать.
На мою грубость он никак не отреагировал, только сделал обманный выпад, на который я не купился, а вот он на мой — очень даже. Но от моего удара он успел уклониться, рапира только вскользь прошла по руке, оцарапав ее. Вот тут-то я и совершил ошибку, когда завороженно уставился на кровь, стекающую по руке брюнета.
Я просто застыл, вспоминая кровь на теле отца, а после — на теле матери. Именно в этот момент моей шеи коснулось острие рапиры.
— Ты проиграл, — констатировал брюнет, с какой-то затаенной нежностью и в то же время беспокойством глядя на меня.
— Да, проиграл, но у меня будет возможность отыграться, — равнодушно и безучастно заметил я, так как знал, что завтра будет еще один спарринг для проигравших.
Альфа задумчиво окинул меня взглядом и, хитро прищурив один глаз, сказал:
— А раз ты проиграл, то я хочу массаж.
— Чего ты хочешь? — отмер, наконец, я, пораженно посмотрев на этого наглеца.
— Массаж, — любезно повторил он, — в твоем исполнении.
— Ах, вот оно что! — ну, что ж, получишь ты массаж. Я тебе так помассирую, что сам не рад будешь. Только вслух я этого не сказал, а вместо этого согласно кивнул.
И тут к нам снова подошел тот самый тип, который спрашивал о моей матери.
— Ты ведь Дил? Да? — снова пристально уставившись в мои глаза, спросил он, на что я кивнул, а рядом стоящий брюнет нахмурился.