Прохожие останавливались, с удивлением разглядывая странную колонну, одна половина которой старалась перекричать другую.
Не может дальше мир идти
По этой борозде.
Мильоны ждут, чтоб красный флаг
Затрепетал везде.
Вперед, Христовы воины,
Пусть крест нас озарит…
К тому времени, когда процессия подошла к часовне, куда направлялась Армия спасения, и те и другие совсем охрипли. Под руководством Полковника мы перепели весь репертуар рабочих песен, включая «Интернационал»; Луиджи, безуспешно настаивавший на том, что мы должны выполнить свое решение о штурме ратуши, счел необходимым затянуть «Бандьера росса». Когда мы вошли в часовню, Макдугал и Как-Ни-Верти бережно свернули лозунг, словно это и был красный флаг, а две девицы взяли его и поставили на возвышение.
Мы расселись на задних скамьях, а «Христовы воины» — на передних. Бакалейщик Эмблер с золотой цепочкой на толстом брюхе поднялся на возвышение и, хоть и трясся от страха, явил собой пример отчаянной храбрости.
— Мы не потерпим безобразия в божьем храме! — нервно сказал он.
— А мы не потерпим эксплуататоров! — закричал Полковник Макдугал.
Затем Дарби Мунро покаялся в греховном пристрастии к спиртному; задние ряды отозвались на это воем и мяуканьем, передние — робкими возгласами одобрения.
Снова поднялся Эмблер и сказал:
— Если бы рабочие не пили, у них были бы деньги.
К Сэнди это высказывание, может, и имело отношение, но только уж никак не к нам…
— Рабочим будет хорошо, когда такие типы, как ты, перестанут хапать башмаки и одежду, которые жертвуют рабочим. Это ты зашибаешь на них деньги! — выкрикнул Дарки.
Предводитель Армии спасения произнес страстную речь против азартных игр, и в особенности скачек, и Блуи Армфилд то и дело прерывал его выкриками, а потом, покачнувшись, поднялся Полковник Макдугал.
— Я хочу задать вопрос, — сказал он. — Грех это или нет — включить человека в черный список и тем самым лишить его возможности получить работу?
Он имел в виду недавнюю попытку заправил нашего города включить в черный список Тома Роджерса.
Эмблер покраснел, закашлялся и дал знак оркестру, передние ряды дружно запели гимн.
— А, пошли отсюда. Как ни верти, а я вот что скажу: ничего мы здесь не добьемся, — повернулся к нам Как-Ни-Верти Аткинс. — Пусть их спасают свои души, если хотят.
Проявив и смелость и находчивость, к нам быстро приблизилась одна из девушек с тарелкой для пожертвований в руках. Старина Сэнди, видимо, совсем растрогался от речей и пения — он положил в тарелку кучку десятифунтовых банкнот. Девица из Армии спасения чуть не упала в обморок у его ног, но быстро овладела собой, отдернула тарелку и бросилась бежать, когда Полковник Макдугал попытался схватить банкноты.