— Выпьем сначала, — предложил Арти. — Все равно надо получить деньги по чеку и расплатиться с Мерфи.
Мы вошли в бар. Мак отдал чек миссис Мерфи и спросил пива. Увидев подпись на чеке, трактирщица так и взвилась.
— Фу, мерзость какая! — Она с грохотом выдвинула ящик кассы. — Он ей в деды годится! Грех это, грех!
Грех был излюбленной темой миссис Мерфи; она откровенно высказывалась против всех разновидностей греха, исключая только злоупотребление спиртными напитками, поскольку тут могла зайти речь о посетителях бара ее супруга.
— Старое, грязное животное! Да и она не лучше! Я сразу сказала мужу: это никудышная девка!
— Вам ли судить? — сказал Арти Макинтош, отрываясь от кружки. — Каждый живет, как может. Всяко бывает на свете.
— Вам-то лучше знать! — ответила миссис Мерфи. — Я ведь видела вас тогда с ней на кухне.
— Ну, ты, старая сука! — оборвал ее Арти. — Не распускай язык. Кончай со счетом и можешь не желать нам удачи — ты сама в жизни удачи не увидишь.
Он оставил недопитую кружку на стойке.
— Пора нам, друг, домой, в Бенсонс-Вэлли, там хоть пива приличного достанешь.
Миссис Мерфи умолкла, словно онемела, — небывалый случай в ее практике. Мы забрали сдачу и скоро поймали грузовик, направлявшийся в Мельбурн.
Мы молчали. Грузовик, слегка подпрыгивая, несся мимо холмистых овечьих пастбищ к Бенсонс-Вэлли.
Мне по-прежнему не верилось, что странные события на ферме в самом деле произошли. Арти Макинтош сидел унылый и задумчивый.
Мы миновали ближайшую к Бенсонс-Вэлли деревню. Знакомая придорожная пивная была для меня как бы пограничным столбом, и я отдался радости возвращения домой. Мы поднялись на плато; по бокам потянулись пустынные, открытые ветрам поля.
И вот на краю крутого склона внизу мы увидели зеленую долину, напоминающую пестрый ковер чудесного рисунка и яркой расцветки. Темно-зеленые пятна полей люцерны, бледно-зеленые луга, густо-красные и коричневые пашни, и все это просвечивало сквозь голубоватую вечернюю дымку.
— Красиво, а? — не выдержал я.
— Угу, — шофер рванул рычаг скоростей на спуске.
Арти все молчал.
Белый дым из труб молочного завода. Черный паровозный дым, тянущийся от станции в южном конце долины, там, где выемка. Серебристые и красноватые железные крыши. Таинственно мерцающие огоньки отдаленных ферм.
Где-то залаяла собака, сгоняя коров на дойку; послышался топот и удары по мячу — играли в футбол; уже видны стали вязы, намечающие контур Мэйн-стрит. Промелькнула вывеска:
Добро пожаловать
в Бенсонс-Вэлли — город лучшего мыла!
Машина, погромыхивая, спускалась с холма; дорога теперь вилась между вязов.