Лев Шутов был высоким, стройным мужчиной с высокими скулами и черными, как смола, волосами. Завидев меня, он дико улыбнулся, пожал мою руку и важно сказал:
— Белов, пока Митько в отъезде, ты будешь под моим руководством. Какое ты дело ведешь?
Я вкратце объяснил ему обстоятельства дела Леркина. Он задумался, закурил сигарету и предложил поведать ему мою версию.
К этому я был готов.
— Леркин, — начал я. — порядочно надравшись с дружками, решил взять проститутку. Они приехали домой, Леркин разделся, она может тоже. Короче, потом, она подсыпала ему в бокал — с шампанским или водкой — сильное снотворное. Он заснул, а она собрала в сумку все его вещи. Что было потом я не знаю, но в итоге либо Леркин проснулся и начал нападать на нее, либо она добила его спящего.
— Думаешь, это преступление не одно?
— Скорее всего.
— Что-то я не слышал о таких ограблениях на нашем участке.
— Может на соседнем были.
— И что ты предлагаешь?
— Ну… Можно попробовать найти эту девушку.
— А потом? Нам нечего ей предъявить. Свидетель у нас один. И тот поддатый. Да и не доказано, что это именно проститутка убила Леркина. Хотя… твоя версия мне нравится.
Он затянулся и продолжил:
— Мы должны поймать его на месте преступления, — в глазах Шутова я заметил огонек. — Мы найдем её, потом купим и, когда она тебя усыпит, поймаем с награбленным.
— Почему меня? — недоуменно поинтересовался я.
— Ты будешь жертвой.
— Почему я?
— Не спорь со старшими. Я человек женатый, а жена у меня ревнивая. Ты хочешь Крылова послать?
Я улыбнулся. На пятидесятилетнего эксперта, проститутка вряд ли бы клюнула.
— А как мы её найдем? Она наверняка поменяла место работы.
— Знаю я тут несколько злачных мест, — задумчиво сказал Шутов. — Надо будет с тем свидетелем их осмотреть. Операцию начнем сегодня вечером. Назовем её… «Белов и шлюха». Нет. «Прощай, шлюха». Да, вот так.
— Работать будем после конца рабочего времени? — в такт Шутову спросил я.
— Да, — с жаром ответил он. — В девять ноль-ноль. Я настрочу повестку свидетелю, найду две машины и подставных денег. Ох, повеселимся!
От его уверенности мне стало нехорошо.
* * *
Она сидела на скамейке и смеялась. Сержант стоял у нее на коленях и гонялся за своим хвостом. Мне было приятно наблюдать за ними, такими счастливыми и беззаботными, и было жалко нарушать их спокойствие. Однако, время поджимало; я вышел из темноты и направился к скамейке.
Сначала она вздрогнула от неожиданности, потом узнала меня, но ее лицо все еще оставалось испуганным.
— Дядя Володя, здравствуйте. Вы что, упали?
Я, наконец, понял, почему она так испугалась: после поездки в Кулинск и связи с тамошней милицией, мое лицо назвать приятным было невозможно.