— Погоди, чего ты тут сделать не можешь: — я достал из-под верстака отливку и стал показывать пальцем — тут аккуратно расточить надо и отшлифовать, тут и тут — только отшлифовать, а в этих местах просто дырки просверлить… Что сделать-то нельзя?
— А, так это литьё! Я-то думал, что выточить надо. Эту работу я сделаю, даже на станке этом сделаю. Конечно, станок-то собрать нужно, но я соберу. Извиняйте, вашбродь, выходит, я теперь вас обманул…
— Да не за что извинять, так что начинаем работать. И прекрати называть меня "благородием", да и из себя дурака не изображай. А кстати, кто такая Миронова? Я про такую что-то никогда и не слышал.
Оля Миронова была дочерью машиниста с Грязе-Царицынской дороги. Семья была небольшая — только Оля и Митрофан, ее отец — так что с раннего детства ей приходилось проводить больше времени в кабине паровоза, нежели в обществе других детишек. Машинист — профессия уважаемая, и оплачиваемая очень неплохо, так что вне паровоза семья проводила время в неплохом собственном домике на Крестецкой улице неподалеку от вокзала. Но года три назад девочка осталась одна.
Вообще-то девочка двенадцати лет от роду, оставшись фактически без какой бы то ни было родни и средств к существованию, в современной России имела два выхода, и первый — быстренько умереть с голоду — был не худшим в этом коротком списке. Но Оля решила поискать третий выход — и нашла его.
Швейных машин в городе было не очень много, но город все же был купеческий, и штук пять приличных ателье с машинками имелось. Да и почти все магазины готового платья были ими обеспечены: подгонка одежды по фигуре была не "дополнительным сервисом", а суровой необходимостью, так как эти самые "готовые платья" (а так же рубашки, костюмы и даже пальто) выпускались фабриками трех, может быть пяти размеров, причем рукава "фабриканты" шили точно на горилл, а штанины рассчитывались явно на граждан с ногами от ушей.
"Зингер" — очень простая в обслуживании машина. Но если ее настроить на батист, то брезент она вряд ли сошьет. А если все же сильно постараться, то после старания она и батист шить не будет — так что девочке работы хватало. В основном — мелкой, именно перенастроить машину, но довольно часто попытками "шить брезент" хозяева доводили тонкий механизм до неработоспособного состояния. И иногда даже нужно было заменить сломавшиеся детали.
От отца девочке, кроме дома, осталась и небольшая мастерская, в которой рукастый машинист делал всякие красивые мелочи для дома и иногда кое-что ремонтировал соседям. А в мастерской был и небольшой токарный станочек с ножным приводом.