— Так, Кирилл Тихонович, так. А еще надо крепко подумать, где комбинат сажать. Тут бы, конечно, неплохо. Тут и воды довольно. И до меди близко. И с Зейской ГЭС энергию подбросят. И вывоз вроде бы легок. Но подумать еще не мешает. Водоразделы! Отсюда, от нас, ручейки и речки воду на два океана дают. А мы сюда комбинат. Тонкое это место. Как бы не продавить!
— Еще, Иван Григорьевич, в записке надо отметить: как с деревнями быть? Не оголить бы деревни! Уже сейчас народ из совхозов метит: на БАМ, на БАМ! Директора за голову хватаются: а кто землю пахать будет? А кто коров доить? Об этом тоже надо подумать.
— Я, Кирилл Тихонович, так считаю: деньги и в промышленность и в село надо вкладывать. Иначе не удержишь народ. В селе строить крупные комплексы, городское жилье, на технику не скупиться.
Они кончили говорить и ушли, аккуратно свернув свою карту, утомленные, с одинаковыми смуглыми лицами, хрипловатыми голосами. Оставили после себя на столе образцы привезенных минералов. Малахитовую, медную зелень. Крупчатку железного колчедана. И зеркально-черный граненый уголь…
Глава четвертая (из красной тетради). Разрез в мерзлоте
Экскаваторы ворочались в мерзлоте, делая ковшами надрез, сдирали мхи и лишайники, красную болотную клюкву. Проламывали лед. Черпали, чавкали жадно, с лязганьем, хрустом. Терлись друг о друга боками.
В кабине из стеклянных треугольников, ромбов сидели двое. На пульте пестрели кнопки. Экскаватор, сваренный из цветного железа, застыл, ожидая состав. Стрела, свитая из стальных сухожилий, напряженно тянулась к пласту. Касалась его недвижным сверкающим ротором. Пласт круглился в циркульных надрезах, осыпанный мелким снегом, вспыхивал кристаллами угля.
Машинист Карпуха и помощник его Веревкин втиснулись оба в кабину, поджидая гудков тепловоза.
— Ну как, ковер-то купил? Или не успел? Перебили? Ай-ай! Как же ты теперь без ковра-то? Нинка твоя тебя загрызет. Такое семейство, и без ковра! — дразнил Веревкин, лениво и весело поглядывая на Карпуху.
— Зачем «перебили»? — спокойно, с достоинством отвечал Карпуха. — Сегодня после работы куплю. Вчера заходил к прорабу. Он говорит, вечером домой приходи. Ему бы поскорей распродаться да уехать. У него шифоньерчик есть. Может, сторгую.
— Сторгуешь! Еще бы… Нинка тебя прямо купцом сделала. Ты, как женился, все в магазинах торчишь. Она тебя за прилавок поставит. В перекупку.
— Зачем за прилавок? Я и тут хорошо зарабатываю. А она в магазине. Кто где может, там и зарабатывает.
— Слушай! — оживился Веревкин. — Колбаски она мне не достанет? Ну, какие-нибудь обрезочки. Она же под прилавок обрезки бросает, а? У тебя всегда дома колбаска. А апельсинов нету? Или рыбки там красной? У меня, понимаешь, праздник.