Вуков был искренне рад. От него исходила теплая сила, щедрое радушие, телесная и духовная мощь, которые вмиг, по необъяснимой причине, могли превратиться в свирепое бешенство, неукротимую ярость, слепое ожесточение. Сарафанов любил его медвежью природу, почитал его бурого тотемного зверя. Ценил начинания Вукова, собравшего вокруг себя дюжих парней, которых милиция именовала «братвой», а патриотические круги — «казачьим братством». Сарафанов помогал Вукову деньгами: платил за аренду пансионата, сшил атаману и его казакам эффектные мундиры, вызволял «казачков» и самого атамана из бесчисленных переделок, откупаясь от сотрудников управления по борьбе с организованной преступностью.
Из сосняков, на блестящей дороге, возникла марширующая колонна. Серо-зеленая, в камуфляже, литая, окруженная горячим паром, оглашала воздух ахающей строевой песней. «Из-за леса, леса копей и мечей, едет сотня казаков — усачей…» Они были вовсе не усачи — молодые, стройные, радовались своему слитному множеству, хрусту снега под тяжелыми бутсами, жаркому, на одном дыхании рыку.
Сарафанов с удовлетворением убеждался, что Вуков, помимо красноречивых уверений, действительно обладает организацией — «русской силой», исполненной свежей энергии.
Они двигались по территории пансионата, скрытой от посторонних глаз, где каждый утолок был рачительно приспособлен под спортивные и военные тренировки. В закрытом тире шла стрельба по мишеням из боевого оружия. Так сохраняло стрелковые навыки охранное подразделение, позволявшее Вукову держать при себе небольшой вооруженный отряд.
— Это не всё, что у нас есть, — загадочно подмигнул он, поведя синий глаз куда-то в сторону, за окно. — У нас припрятано кое-что посерьезнее пистолета Макарова. Можем держать под контролем стратегические перекрестки. Можем вести бой с регулярным полком. Можем останавливать танки. — На его крепком лбу образовалось вздутие, как если бы он удерживал лбом движение бронеколонны.
В спортивном зале крепкие парни вели бой на ринге. Другие занимались «русскими единоборствами», швыряли друг друга на матрасы, издававшие гулкие стуки.
Они обошли территорию, где молодые люди бегали на короткие и длинные дистанции, рыли в снегу укрытия, боксировали, ходили строем, превратив пансионат в военно-тренировочный лагерь. Все это нравилось Сарафанову. Внушало надежду на успех замысла, с которым он пожаловал к Вукову.
Они уединились в небольшой теплой комнате. На стене, развернутое, красовалось знамя «Казачьего братства»: красное полотнище, две серебряные скрещенные шашки, золотой православный крест и «перст Божий», под которым была вышита надпись: «За Веру и Отечество».