По мнению Вазари, disegno был ключевым моментом и в творчестве Донателло. Как и Брунеллески, он учился на ювелира, но перешел на крупномасштабную скульптуру из металла, дерева, глины и камня:
«Посвятив себя искусству рисунка, он сделался не только редчайшим скульптором и удивительным ваятелем, но был также опытным лепщиком, отличным перспективистом и высоко ценимым архитектором. Произведения его настолько отличались изяществом, хорошим рисунком и добросовестностью, что они почитались более похожими на выдающиеся создания древних греков и римлян, нежели всё, что было кем-либо и когда-либо сделано. Поэтому ему по праву присвоена степень первого, кто сумел должным образом использовать применение барельефа для изображения историй, каковые и выполнялись им так, что по замыслу, легкости и мастерству, которые он в них обнаруживал, становится очевидным, что он обладал истинным пониманием этого дела и достиг красоты более чем обычной; поэтому он не только в этой области никем из художников не был превзойден, но и в наше время нет никого, кто бы с ним сравнялся»[137].
Донателло начал карьеру практически одновременно с Брунеллески в 1417 году со скульптурного изображения святого Георга в часовне Святого Михаила (Орсанмикеле), этом сложном флорентийском здании, которое было частично церковью, а частично зернохранилищем. Он нередко работал с Брунеллески и украшал скульптурами архитектурные постройки своего друга. Их совместные проекты разбросаны по всей Флоренции, от крепости Медичи Сан-Лоренцо до францисканской базилики Санта-Кроче и находящейся на другом конце города резиденции враждебного клана Пацци. Оба художника искали ключ к новым проектам и техникам в древности, которая во многом стала их лучшим учителем. И конечно, они сами были друг у друга, как у Джорджо Вазари был его ученый друг Винченцо Боргини, с которым он делился своими необычными стремлениями и беспрецедентными планами.
И разумеется, Вазари оканчивает «Жизнеописание» Донателло словами из Боргини на греческом и латыни. Тот сравнивает Донателло с Микеланджело и отмечает, что либо дух Донателло вдохновил Микеланджело, либо Донателло возвестил гения Микеланджело. Но, вне всякого сомнения, и Боргини, и Вазари казалось, что развитие итальянского искусства направляет божественная рука.
Вазари, как и все прибывающие в Рим, въехал в него через северные ворота, располагавшиеся там, где сейчас Пьяцца-дель-Пополо. Тут же за воротами была построена церковь Санта-Мария-дель-Пополо, чтобы выгнать недобрый дух императора Нерона, который, по преданию, посещал эти места. Скорее всего, Джорджо повернул в сторону Тибра и увидел незаконченную, но великолепную церковь Святого Петра, построенную на Ватиканском холме, на западном берегу реки. Банкиры и чиновники, работавшие при Церкви, селились и строили конторы на другом берегу, на равнинной территории под названием Марсово поле. Именно там римляне собирали свои войска во славу бога войны. У Марсова поля было одно преимущество — близость к обоим портам: речному Рипетте и морскому Рипа Гранде. А также один недостаток: оно занимало пойму неспокойной реки. Каждую зиму происходили небольшие наводнения, а большие — почти каждое десятилетие. Во время наводнения обычные грязные улицы превращались в каналы, в прибрежных камерах тюрьмы Тор ди Нона тонули заключенные, подвалы и первые этажи наполнялись илом и грязью. Рим ушел под землю на два этажа со времен Юлия Цезаря (I век нашей эры) до папы Юлия II (начало XVI столетия). Это станет очевидно, если вы прогуляетесь по городу и заглянете на Форум, где увидите, на каком уровне раньше пролегали улицы города. Было проще строить поверх тысячелетиями копившегося мусора, грязи и разрушенных зданий, чем докапываться до нетронутой земли. В ходе разграбления 1527 года погибло такое множество зданий, что б