Выглядит как Ала, а настолько несовершенный. Мне становится смешно от этой мысли.
* * *
Сегодня я снова иду к Дане. Теперь я применяю терапию, мысленно дроблю тексты и больше не роюсь в старье. На следующий день после терапии я и двух страниц из бумажной книги прочитать не смогла. Чувствовала дискомфорт – и текст показался мне слишком длинным, и читала я слишком медленно. Так что разговор с Даной мне точно не повредит, к тому же я обещала разобраться в составе ее нового лекарства.
– Мне тоже предлагают терапию, – говорит Дана. – Или даже операцию.
Она сидит на том же месте, что и раньше, в самом дальнем углу комнаты. Усаживаюсь на край кровати в противоположном углу, поближе к двери.
– Хорошо, – говорю я.
Еще немного поговорив, мы обе отключаемся. Я хочу кое-что у нее спросить.
– Дана, вы можете мне объяснить…
– Если только сумею.
Она не интересуется, почему бы мне не спросить об этом у мамы. Дана вежливая, как и девяносто девять процентов нашего населения.
– Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с кровью? – Я стараюсь говорить как можно нейтральнее.
– Много раз, – пожав плечами, отвечает Дана. – Что тут особенного.
– А знаете, какая она на вкус? – Не могу заставить себя прямо спросить, пробовала ли она кровь.
– Само собой, – говорит она. – Ведь сколько мы падали, коленки себе разбивали. Слюна хорошо дезинфицирует, ничем брызгаться не надо. И подорожник хорошо кровь останавливает.
Дана не меньше минуты объясняет, как выглядит подорожник, а я мысленно пытаюсь нарисовать полосатый листик.
– Долгонько ты у меня не была, – говорит она.
Я киваю.
– Ходила на терапию. Дали терапевтические упражнения, – объясняю ей.
– Та-а-ак. Мне тоже надо делать упражнения.
– Нетрудные, – говорю я и вспоминаю, как один пациент во время терапии признался, что любит картошку – как и Дана.
– И что ему велели делать? – интересуется Дана.
– Не велели, а посоветовали.
– Что посоветовали?
Рассказываю.
– Наверное, я отложу терапию, – помолчав, говорит Дана.
– Один человек отказался от терапии, – говорю я. – Прямо там.
– Видишь, как бывает.
– Его увели. Что-то случилось.
Рассказываю, Дана куда-то пристально смотрит.
– Наверное, у него какой-нибудь орган отказал. Может, мозги.
У меня в голове опять начинают шелестеть страницы старых книг, спешу мысленно их раздробить. Я научилась даже нарезать их по строчке – сокращаются целые предложения.
– Но придется, придется, – говорит Дана.
– Вам требуется терапия? – спрашиваю я.
– Может, даже больше. В последнее время я с трудом засыпаю. Мне снятся старые времена. Сплошь. – Дана ненадолго умолкает. – Даже когда днем вздремну в кресле.