— Как ты можешь? — неожиданно для себя закричала она. — Где ты был, я весь вечер прождала. Рассматриваешь очередную памятную вещь, доставшуюся тебе от Рейны?
И не в силах сдержать больше чувств, разрыдалась.
Ворон вскочил.
— Я собирался идти к тебе, — сказал он виновато. — Не плачь, пожалуйста. Я как раз хотел пойти на кухню, а если тебя не застану, то навестить твои покои. Надеялся, что ты еше не спишь…
— А раньше что мешало тебе прийти?
Ворон взял со стола то, что так внимательно разглядывал, когда она вошла, и протянул ей. Это оказался меч. Маленький, как раз такой, о котором она мечтала.
— Ты не заметила, что Гилни, наш кузнец, не пришел на твой праздник? Я его попросил выковать для тебя подарок… Хотел вручить еще днем, вместе со всеми, но Гилни захворал и не успел. Мне было неловко идти с пустыми руками. Кузнец только что принес этот меч, и я надеялся что ты ждешь на кухне. Я бы обязательно пришел.
Лите стало так стыдно, что она зарыдала еще сильнее. Закрыла лицо ладонями и принялась всхлипывать.
Ворон подошел к ней, взял за плечи, притянул к себе и принялся гладить по волосам. От неожиданности девушка прекратила плакать, но подумав, что хозяин замка перестанет, жалея, обнимать ее, прижалась к нему и коснулась губами его щеки. Король на мгновение замер, затем его губы коснулись ее виска, скользнули к уху.
— Лита, — прошептал он. — Милая моя, маленькая моя, любимая девочка.
Хлопнула дверь, у входа кто-то виновато кашлянул. Король поднял голову и спросил:
— Что тебе, Дей?
Лита обернулась, однако Ворон не выпустил ее из объятий. Притянул к себе, ткнулся губами в ее волосы.
Лицо у Дея было испуганным:
— Ваше Величество, извините, что потревожил, я бы никогда…
— Что случилось? — голос Ворона стал каменным.
— Пришел дозорный, оттуда, со скал. К замку движется корабль. Наш корабль. Только флаги на нем не наши. И не Тиаррана.
— Договаривай, — почти прорычал Ворон.
— Плохие на нем флаги, Тилли, очень плохие. — сказал устало Дей. — Этого ублюдка Девина. Как там его в народе зовут? Сумеречным Королем, кажется?
Шел четвертый день их печального путешествия. Эрин сидел в трюме связанный, прислонившись спиной к плечу старшего советника. От веревок ныли запястья. Ребра, одно из которых, по-видимому, было сломано, нещадно ныли. Однако принц не обращал никакого внимания на боль в теле: то, что творилось у него на душе, затмевало все остальные страдания.
Он знал — проклятый Девин обманул отца. Сумеречный Король уверил правителя Тиаррана будто бы показательная казнь наследника престола, якобы предавшего свою семью и короля, будет ненастоящей, и ночью принца Эрина и принцессу Айну вывезут за пределы столицы, где они окажутся в безопасности. Но его высочество понимал, что скоро умрет — ему отрубят голову, а отец не сможет этого предотвратить.