— Эээ, нет, — ухмыльнулся Сумеречный Король. — Вы сдаете замок и отдаете нам корабль. Мы поплывем в Тиарран довершить начатое. Решайте, стоит ли одна девчонка, да к тому же не особенно красивая, королевского трона.
Хозяин замка снова шагнул вперед, и предводитель разбойников попятился к самому краю, сжимая в руках бледную Литу.
— Я все сказал, — крикнул он. — Либо вы исполняете мой приказ, либо..
Он не успел договорить, потому что Ворон прыгнул. Он взвился вверх, подобно выпущенной стреле, одной рукой успев оттолкнуть к центру площадки девушку. Коленями хозяин замка ударил в грудь Сумеречному Королю, и они оба, не сумев удержаться, рухнули вниз, в кипящие темные волны…
Когда-то Мика рассказывала Лите, что под площадкой живет, как она называла его шутя, морское чудовище. Огромное, прожорливое, оно все время держит свою страшную пасть открытой, чтобы поживиться человеческой плотью, а то и затянуть в свое ненасытное чрево целую лодку. Дей, слушавший их разговор, рассмеялся и сказал:
— Водоворот там, Лита, а не чудовище. Но в одном наша матушка права, попасть туда никто бы не хотел.
Девушка понимала, что хозяин замка не мог об этом не думать. Спасая ее, Ворон отчетливо понимал, что из глотки чудовища ему не выбраться.
В тот момент Лита плохо соображала, что делает. Она рванулась к краю площадки и успела заметить внизу две маленькие, словно кукольные фигурки, которые тут же поглотила вода. Ей казалось, что хозяин замка обязан превратиться в черную птицу, взлететь над морем и скалами, обмануть злобно хихикающую старуху-смерть, но этого не случилось…
Прошло, наверное, несколько минут прежде, чем Лита поняла, больше ей никогда не увидеть эти внимательные темные глаза, серебряные ниточки в волосах, тонкие пальцы. И тогда она завыла, как волчица, потерявшая детей. Девушку трясли, дергали, кто-то, кажется, Эрин прижимал к себе, гладил и целовал растрепанную макушку, а она никак не могла успокоиться.
После того, как с момента гибели Ворона минул год, Лита вдруг поняла, что спасительные слезы были дарованы ей Богами только в ту страшную секунду — после она совсем не могла плакать. И весь этот год жила с дырой в груди, будто хозяин замка забрал с собой, в кипящий водоворот, ее сердце. Дырой, заполненной жгучей болью, черной тоской, безысходностью и чувством вины.