Первые дни Туран тщательно обследовал обширную территорию вокруг дома, а также и саму деревянную избушку. В ней когда-то жил мужчина подобный Турану, в смутных запахах, что витали по комнатам Тигру чудилось что-то знакомое. Человек-зверь, обитавший здесь прежде, был очень силен и быстр, он являлся, несомненно, удачливым охотником, и потому Турану не было унизительно занять его пустое логово.
И свою четко выверенную систему физических упражнений Туран теперь ежедневно практиковал на краю широкого оврага с покатыми «плечами», что обильно зарастал маленькими елочками. На дне оврага, еле слышно, журчал узенький ручеек, пробираясь между заросшими травой кочками. Туран умывался у этого ручья, а потом долго сидел на стволе рухнувшей пару лет назад березы.
Впервые за много лет Туран начал чувствовать себя по-настоящему свободным. В его жилище обнаружился огромный склад еды, одежды и других, вроде бы нужных в быту вещей, большей частью из которых, впрочем, Туран даже не собирался пользоваться.
Например, ему совершенно не были нужны часы, бумага и карандаши, а еще книги, которых здесь была целая куча. Хотя одну из них Туран даже вытащил из коробки и подолгу рассматривал. Это был отлично оформленный художественный альбом с репродукциями Айвазовского.
Тигр даже принюхивался к глянцевым листам и даже пару раз попробовал их лизнуть в надежде снова ощутить солоноватый вкус морской воды, неповторимый аромат утренней свежести на берегу, запах нагретой солнцем смолы на шершавых стволах сосен, растущих на побережье. Это все уже было когда-то давно в жизни Турана.
И непременно корабли… много-много кораблей, а на них крепкие громкоголосые люди, все как на подбор в полосатых бело-голубых рубашках с подвернутыми к локтю узкими рукавами. Туран ложился на кровать, прикладывал альбом с картинами к животу и долго прислушивался к своему дыханию.
Иногда, пролежав так добрых полчаса, Турану вдруг начинали чудится крики береговых чаек, заковыристая мужская брань и плеск волн, бьющихся о борта лодки. Мужчина отчаянно пытался вспомнить что-то еще, поймать ускользающие виденья, хотя бы тот берег, где он бывал прежде… начинала болеть голова, ломило виски и Туран убегал к ручью, смочить воспаленные глаза студеной влагой.
В такие минуты Турану мучительно хотелось, чтобы рядом оказался кто-то еще — тихий, безмолвный, кто понял бы его состояние без лишних рассуждений, хотя бы просто положил руку на его плечо. И чтобы рука эта была непременно маленькой и нежной…
А вот такие мысли Туран уже старался гнать от себя, приложив все волевые усилия, на которые был способен. Потому что, мысли эти вместе с потоком крови опускались из его головы гораздо ниже, чем это мог себе позволить мужчина.