чертежи как бы полузакончены; так же как без чертежей
сам этот документ бесполезен.
Таким образом, еще есть время действовать и вернуть
то, что нам принадлежит. В этом довольно щекотливом
деле мы очень полагаемся на помощь господина Андер-
матта. Он наверняка посчитает своим долгом объяснить
необъяснимое поведение, которого он придерживался с
самого начала. Он не только расскажет, почему скрыл то, что ему было известно, в момент самоубийства Этьена
Варена, но и не станет замалчивать причину, побудившую
его никогда никому не рассказывать об исчезновении бу-
маг, хотя он знал об этом. Он разъяснит, почему в течение
шести лет нанятые им агенты следили за братьями Ва-
рен. Мы ждем от него не слов, а дела. Иначе…»
Угроза была грубой. Но в чем она состояла? Какое средство для устрашения Андерматта имелось в распоряжении Сальватора, автора статьи… с вымышленной фамилией?
Туча репортеров набросилась на банкира, но в ответ на ультиматум в десяти интервью было выражено полное презрение к угрозе. На что корреспондент «Эко де Франс»
отреагировал такими тремя строчками:
«Хочет того господин Андерматт или нет, но с
настоящего момента он является нашим помощником в
затеянном нами предприятии».
В тот день, когда появилась эта реплика, мы с Даспри обедали вместе. Вечером, разложив газеты на столе, обсуждали дело, анализировали его со всех сторон и были раздражены до предела, словно путники, которые бредут неизвестно куда в темноте и все время натыкаются на одни и те же препятствия.
И вдруг, хотя слуга не докладывал и звонок не звонил, дверь открылась и вошла укрытая густой вуалью дама.
Я тут же встал и подошел к ней.
– Это ваш дом, месье? – спросила она.
– Да, мадам, но признаться…
– Калитка, что выходит на бульвар, оказалась незапертой, – объяснила она.
– А дверь в передней?
Она не ответила, и я подумал, что ей пришлось обойти дом и подняться по черной лестнице. Значит, она знала, как пройти?
Воцарилось неловкое молчание. Она посмотрела на
Даспри. По инерции, как сделал бы это в любой гостиной, я представил его. Затем попросил даму сесть и изложить цель ее визита.
Незнакомка сняла вуаль, и я увидел, что она брюнетка с правильными чертами лица, быть может, не красавица, но во всяком случае бесконечно очаровательная женщина, что исходило в основном от ее глаз, серьезных и печальных.
– Я мадам Андерматт, – сказала она просто.
– Мадам Андерматт! – повторил я, не переставая удивляться.
И снова – молчание, но вот она заговорила тихим голосом, все больше обретая спокойствие:
– Я пришла по поводу известного вам дела. Подумала, что, может быть, смогу получить от вас какие-нибудь сведения…