Вот только больше не было ни одного достаточно высокопоставленного мирая, кто мог бы помочь ей в ее проблеме.
А потому, еще раз взглянув в ядовито-оранжевые глаза Райелы, Иллиана приняла решение. Глубоко вздохнула и шагнула к Саримарху.
Все было довольно просто. Иллиана не верила Райеле точно так же, как не верила и Дарьешу. А казис оставался той таинственной и непонятной фигурой, о которой она с уверенностью могла сказать лишь одно: он любил царя. А значит, по крайней мере, выслушает ее.
Когда она приблизилась к жрецу, разглядывая профиль всесильного Саримарха, вдруг впервые стало очевидно, насколько он на самом деле стар. Его худое лицо, кожа на котором была будто натянута, сегодня выглядело изможденным. Возможно, оттого, что казис не видел ее, полностью увлеченный боем, он позволил себе чересчур расслабиться. И сейчас стало отчетливо заметно, что в уголках его глаз залегли глубокие морщины. Уголки губ были безнадежно опущены, превращая лицо в трагическую маску. Так странно, учитывая, что в обычное время казис кажется вечно улыбающимся.
Иллиана вдруг подумала, что смерть царя могла серьезно повлиять на него. И на короткий миг ей стало жаль Саримарха. Как она сама поступила бы на его месте, если бы и впрямь считала виновной в смерти повелителя мираев какую-то человеческую девчонку? Пускай это и звучало абсурдно: простая девушка — и убила самого царя. Но если поверить в эту ложь, какая ответная реакция напрашивается сама собой?
Конечно, казнить виновницу.
Иллиана покачала головой, набрала в грудь побольше воздуха и проговорила:
— Казис…
Мирай повернул голову, и его серые глаза вспыхнули. Будто он ожидал увидеть кого угодно, но только нее ее. Лицо снова приобрело тонус, а уголки губ приподнялись вверх. Он будто разом помолодел на несколько десятков лет. Однако, даже если бы казис был весь в морщинах, как безобидный древний старик, он все равно вызывал бы у Иллианы безотчетную тревогу. Настолько сильным и острым был его взгляд из-под опущенных ресниц.
— Я слушаю тебя, сайяхасси наследника, — проговорил он и вдруг склонил голову. Едва заметно, но все же.
Иллиана не поверила своим глазам. Казис был вторым мираем после Аджансара. Он кланялся лишь царю и его детям. Человеческая женщина могла удостоиться такого знака лишь в одном случае: если она становится избранницей повелителя.
Да и его слова говорили о том же. По всему выходило, что Саримарх признал Торриена наследником, даже несмотря на бой, что сейчас шел перед ними. В его глазах Золотой змей уже был повелителем.
Иллиана не стала тянуть: