И что на сегодняшний день Кристоф обо мне знает? Что я приехал в Лондон на похороны друга. Что я добрый самаритянин. Адрес ему неизвестен. По клубам я не хожу. Даже такой рьяный следопыт, как он, не найдет моей фамилии в списках Клуба путешественников или Национального клуба либералов. В архивах Штази тоже не найдешь. Последним моим известным жилищем в Соединенном Королевстве была двухкомнатная квартира в Актоне, где я поселился под вымышленной фамилией Питерсон. Своего обратного адреса хозяину дома я не давал. И где же, после Бретани, станет меня искать настырный, беспардонный, уголовно ориентированный, похожий на боксера сын Алека? В каком конкретно месте, если ему очень повезет и ветер подует в паруса, сумеет он загнать меня в нору?
Единственно разумный ответ: штаб-квартира Службы, так сказать, Лубянка на Темзе, но не прежняя, обжитая его покойным отцом, которую еще поди найди, а ее мрачная наследница, этот бастион, который я как раз собрался навестить.
* * *
Мост Воксхолл наводнен едущими домой жителями пригорода. Быстротечная река под ним тоже забита транспортом. На этот раз я не член туристической болгарской группы, а турист-антипод, интересующийся лондонскими видами. Ковбойская шляпа, защитного цвета жилетка с множеством карманов. Когда-то, на первом задании, на мне были кепочка и шарф из шотландки, а на втором — прикид болельщика «Арсенала»: зимняя шапочка с помпонами. Чистые расходы за весь гардероб на блошином рынке Ватерлоо — четырнадцать фунтов. В Сарратте у нас это называлось «обновить силуэт».
Любой шпик на что-то отвлекается, предупреждал я своих юных новобранцев, так уж устроен человеческий глаз: отважно загорающая нагишом на балконе хорошенькая девушка или уличный проповедник в хламиде Иисуса Христа. Сегодня вечером передо мной открывается миниатюрная, этакий носовой платок, роскошная зеленая лужайка, со всех сторон обнесенная частоколом, приковывающим мой взгляд. Что это? Карцер под открытым небом для еретиков Цирка? Уединенный эдем для офицеров высшего звена? Но как они туда попадают? А главное, как оттуда выходят?
На крошечном галечном пляже у подножия крепостного вала перед бастионом азиатское семейство в цветастых шелках устроило пикник среди разгуливающих канадских гусей. Проплыв вдоль крепостного вала, желтый катер-амфибия глушит мотор в нескольких метрах от них. Оттуда никто не выходит. Время подходит к пяти тридцати. Я вспоминаю рабочие часы в Цирке: для помазанников божьих — с 10.00 до бесконечности, для черни — с 9.30 до 17.30. Сейчас начнется тихий исход младшего состава. Я прикидываю возможные выходы; наверняка в целях конспирации они разбросаны по разным точкам. Когда в бастион только въехали нынешние обитатели, поговаривали о секретных туннелях, прорытых под Темзой до самого Уайтхолла. Что ж, в свое время Цирк прорыл парочку туннелей на чужой территории, так почему бы не на своей, родной?