Когда я впервые пожаловал к Кролику, мне пришлось пройти через лаз, казавшийся еще меньше благодаря непробиваемым железным воротам, украшенным в стиле ар-деко, но, думается, это был лаз исключительно для посетителей. Из трех других обнаруженных мной входов чутье выбирает серую двустворчатую дверь на площадке, от которой незаметные каменные ступени спускаются к пешеходной дорожке над рекой. Стоит мне завернуть за угол, как серые двери раскрываются, и выходит пять или шесть мужчин и женщин лет двадцати пяти — тридцати с одинаковым подчеркнуто анонимным видом. Двери закрываются, видимо, автоматически. Потом снова открываются, выпуская вторую группу.
Я одновременно потенциальная жертва Кристофа и его преследователь. Нетрудно предположить, что он здесь занимается тем же, чем и я в последние полчаса: целенаправленно знакомится с этим зданием, прикидывает возможные входы и выходы, ждет своего часа. Я исхожу из того, что Кристоф движим теми же оперативными инстинктами, что и его отец: он просчитал вероятные действия своей жертвы и соответствующим образом все спланировал. Если, как сказала Катрин, я поехал в Лондон на похороны друга — а почему он должен ей не верить? — то с большой долей вероятности можно предположить, что я загляну к своим бывшим начальникам, чтобы перетереть больную тему исторического судебного иска, который он, Кристоф, вместе со своей новообретенной подружкой Карен Голд подает на Службу и ее отдельно поименованных сотрудников, в том числе на меня.
Еще одна группа мужчин и женщин спускается по ступенькам. На пешеходной дорожке я пристраиваюсь сзади. Седовласая женщина встречает меня вежливой улыбкой. Ей кажется, что она меня где-то видела. С нами смешиваются случайные прохожие. Впереди появляется табличка «Парк Баттерси». Мы приближаемся к арке. Подняв глаза, я замечаю стоящую на мосту фигуру: крупный мужчина в длинном темном пальто и шляпе присматривается к идущим по дорожке людям. Точка, которую он занял (случайно или намеренно), дает ему преотличный вид на все три выхода из бастиона. После того как я сам воспользовался этой точкой, могу только подтвердить ее тактическую выигрышность. Поскольку он смотрит вниз, а черная фетровая шляпа с высокой тульей и узкими полями надвинута на лоб, лицо остается в тени. Но боксерский торс сомнения не вызывает: размах плеч, широкая спина и рост дюйма на три выше, чем можно было предположить. Сын Алека. Впрочем, я не видел его мать.
Мы прошли под аркой. А тип в темном пальто и черной фетровой шляпе уже сошел с моста и присоединился к процессии. Шустрый при всей своей грузности. Весь в отца. Идет шагах в двадцати позади меня, шляпа прыгает из стороны в сторону. Он не сводит глаз с кого-то впереди себя, и я склонен думать, что с меня. Хочет ли он быть замеченным? Или я помешан на том, что за мной следят? Грешок, с которым я всегда боролся.