Чжан поднял крышку… и из грудей всех окружающих единодушно вырвался крик:
— Хао! Хэнь хао! (Хорошо, отлично!)
Сяо-эр поймал Чжана; «красное» смотрело на цифру 3…
— Свободен, свободен, не хулацзы, — радостно говорили все, обращаясь к молодому китайцу и невольно симпатизируя ему.
— Ну ладно, убирайся, — с деланным спокойствием проговорил Чжан, — я кончаю игру.
— Нет, стой, — крикнул Сяо-эр, — ты кончаешь игру, да я-то не хочу кончить… Я ведь еще в проигрыше!
Толпа сразу затихла, предчувствуя что-то неожиданное.
— Да, да, верно, — раздались голоса, — Чжан не имеет права первым прекратить игру!
Чжан почувствовал, что не может ни на кого опереться. Ему не было другого выхода, как продолжать игру.
— Что же ты поставишь? — спросил он.
— А вот увидишь, — отвечал Сяо-эр, крепко прижимая отрезанный кусок мяса к ране, чтобы задержать кровотечение.
Чжан медленно поставил бао-хэ-цзы на стол. Тогда Сяо-эр снова отнял мясо от раны и бросил его на диагональ между цифрами 1 и 4.
— Как так? — воскликнул недоумевающе Чжан.
— А так, — спокойно, но зловеще ответил Сяо-эр, — мы теперь квиты и вот моя ставка; ты не имеешь права отказаться!
— Верно, верно, Сяо-эр говорит правду, — раздались со всех сторон голоса.
У Чжана в первый момент захватило дух. Но он не мог «потерять лица»; деланно усмехнувшись, он поднял крышку…
«Красное» смотрело на цифру 1.
Воцарилось гробовое молчание. Все смотрели на помертвевшего Чжана.
— Плати! — сказал Сяо-эр.
— Может быть… — начал Чжан.
— Плати этим! — уже раздраженно крикнул Сяо-эр, показывая на свое мясо.
— Плати, ничего не поделаешь — плати, — кричала толпа, — мясо за мясо! Умел брать, умей и отдавать!
Чжан знал, что если он не заплатит, то толпа сейчас же повалит его на землю и сама «возьмет» проигрыш — таковы «священные» законы игры… Он быстро распустил пояс, схватил нож и с пеной у рта крикнул:
— Проклятый лань-бань-дэн! Так вот же тебе!
И, по примеру своего врага, отхватив кусок мяса от своего живота и приподнявшись со скамейки, он хотел бросить его в противника. Но Сяо-эр его предупредил: в тот же миг кусок мяса Сяо-эра, брошенный его рукой, с противным хлюпающим звуком с такою силою ударился в лицо Чжана, что тот откинулся назад на скамью.
Шум, крики, восклицания со всех сторон заглушили на один момент крики Чжана, который, запачканный кровью, не помнил себя от ярости. Он что-то кричал, брызгал слюною и грозил кулаками Сяо-эру, не будучи в состоянии броситься на него: оба противника были прижаты толпой к разъединявшему их столу.
— Цзюань-янь-цы, — бросил Сяо-эр своему врагу.