Девчата захохотали.
Его окружили, жадно ловя глазами крепкие плечи и милое курносое лицо с залихватским чубом. Даже часовой, шагавший вокруг хаты, остановился послушать, как Петька точит лясы.
Панов следил за Петькой через окно. Покачал головой и сказал политкомиссару Забавникову, пожилому рабочему, сидевшему рядом на лавке:
– Прямо настоящий артист. Ему бы на сцене выступать.
– Придет время – будет выступать, – ответил тот.
А Петька уже плясал вприсядку, похлопывая ладонями то по земле, то по груди, а то и по «сиденью», вызывая этим взрывы смеха и вольные шуточки молодок, Он плясал под общий наигрыш и ритмичные удары в ладоши, а изредка в этот шумовой оркестр вплетались и бесшабашные голоса частушечниц.
И – кинулась рыжая в круг к Петьке:
Конфеты ела,
похрустывала...
Меня мил целовал
я не чустывала...
Петька вошел в азарт, подскочил, ухнул и тоже запел:
Как дед бабку
завернул в тряпку,
поливал ее водой,
хотел сделать молодой...
А та, рыжая, подплыла к Петьке павой и, заглядывая в глаза, тоненько так затянула:
Милый мой, для тебя,
еще раз – для тебя,
а еще для кого
я не сделаю того...
– А что, товарищ Панов, – заговорил комиссар Забавников, поглядывая в окно, – почитать бы им что-нибудь... Как думаешь, будут слушать?
– Пригласи, – ответил Панов. – Только керосину в лампе мало. Кулаки пожгли. Видать, ночами заседали.
Пожилые продотрядчики сидели на корточках у порога, в их руках мигали красные огоньки цигарок. Они увлеклись весельем, покрикивали, подбадривали Петьку, поджигали стоящих рядом молодок на пляску. А их и поджигать не надо – сами рвутся.
На улицу вышел Забавников и, дождавшись конца пляски, громко объявил:
– Приглашаем вас, барышни, к нам в гости. Мы вам хорошую книжку почитаем.
Приглушенный говорок пробежал по кругу и замер где-то за Петькиной спиной.
– А то што ж... и это дело! – вызывающе ответила рыжая плясунья, взмахнув платочком, который слетел с ее головы во время пляски. – Што ж, пошли, девки, побаски слухать?
– Пошли!
2
В ту же ночь задворками, по огородам, к дому Юшки крадучись шел Сидор.
Дверь Юшкиной избы оказалась открытой.
– Есть кто дома? – тихо спросил Сидор, сунув голову в темный проем двери.
– Есть, есть, проходи. Кто там? – ответила Авдотья.
– Это я... Сидор.
– Батюшки-матушки, – растерялась Авдотья.
– Што дверь-то ночью нараспашку держите?
– А чего у нас красть-то? Духоту да смехоту, как отец скажет?
– Где сам-то?
– Да все с конем, все с конем. Слышишь? Как с человеком гутарит! Чуть языком не облизывает. Садись на лавку. Темно у нас, как в погребе, свечка вся сгорела.