Лицо Клани исказилось от страха...
И, помимо воли, вырвался истошный дикий крик:
– Люди! Помогите! Помоги-и-те-е!
3
Аграфена была недовольна, что допоздна задержалась у кума. Ругала захмелевшего Потапа, а он отмалчивался, сопел. У калитки они разошлись. Аграфена тихо подошла к окошку своего дома, постучала. «Спит как убитая! Нацеловалась, бедовая...» И снова постучала. Дернула дверь. Зашла со двора, протянула руку на перекладину и – обмерла: ключ лежит над дверью, Значит, ее нет дома? Негодница!
Аграфена вышла за ригу, громко позвала. Тихий шелест ржи был ей ответом.
Не заходя в дом, она побежала к Потапу.
Тот пугливо и нехотя открыл дверь.
– Найдется, найдется, куда она денется. Шашнями, гляди, займается... Ну, я спать, спать... завтра чуть свет в поле. И ты не проспи.
Аграфена вернулась домой, подождала еще, а дочери все не было.
Обошла еще раз подворье. Позвала. Никого. И – кинулась в продотряд...
Искали по всему селу, прочесали все задворки, но Клани и Петьки нигде не нашли.
На рассвете Панов приказал обойти все дворы и объявить крестьянам, чтобы искали по полям.
...А Петька лежал во ржи, недалеко от села, на участке Ревякина Захара. Лежал на спине с распоротым животом, из которого торчал пучок спелой ржи. Голубые холодные глаза его смотрели в чистое, залитое летним солнцем небо, полуоткрытый рот будто хотел произнести какое-то очень нужное слово. В ногах валялся пустой кисетик из-под семян. Семена, рассыпанные убийцами, затерялись в рыхлых комочках влажной от утренней росы земли.
Захар нашел Петьку по широко примятому следу во ржи – нелегко было тащить его убийцам! Увидев труп, Захар остолбенел и долго не мог сойти с места, только крестился и шептал молитву. Потом кинулся к телеге. Схватил вожжи и погнал лошадь к селу.
4
Запыхавшийся, потный, прискакал в волостной Совет Панька Олесин и сбивчиво рассказал секретарю Совета о случае в Кривуше.
– Комиссар Панов велел позвонить в Тамбов, чтобы чекисты приехали скорее.
Секретарь долго крутил ручку аппарата, чертыхался, а Панька нетерпеливо переминался с ноги на ногу, умоляюще заглядывая в глаза секретаря.
Наконец Тамбов ответил. Панька дождался, пока секретарь повесил трубку, поблагодарил его и опрометью выскочил из избы.
Назад ехал тише. Запаленный конь кашлял, мотая головой. Панька знал, что отец теперь неделю будет отчитывать его за быструю езду. Пусть! Панька готов на все... Ведь от него зависит сейчас и судьба Клани, ее будут искать чекисты. Панька не знал, как назвать свое чувство к этой бойкой молодухе, только понимал, что ему будет и жизнь не в жизнь без нее. Он даже не ревновал к Петьке – пусть только она живет!