Солнце, клевер и стрекоз.
Я всегда думаю одно и то же: вот крошечный девятиметровый кубик с окнами на пустое шоссе. Вот человек под одеялом, на диване, внутри кубика. Немолодой, неумный и некрасивый человек женского пола по имени Таточка, который прожил (по самым оптимистическим прикидкам) две трети своей жизни, и то, чего он добился, стыдно предъявить даже самым невзыскательным судьям.
Список того, что этот человек не смог, не сумел, испортил и испакостил, – обширен и разнообразен.
Список того, что еще можно поправить… Нет такого списка.
В перспективе этого человека ждет…
Вот размышления о перспективах у меня заканчиваются быстро и одинаково: я принимаюсь хныкать в подушку и утешать себя тем, что все еще может кончиться хорошо и я погибну от удара милосердным кирпичом по голове сразу. Если в этот момент удается уснуть, то хорошо. Если нет – приходят размышления о том, чем, собственно, таким особенным я заслужила этот кирпич, что мне обязаны его доставить на дом в бумажке с бантиком.
Как правило, дойдя в своих соображениях до этой точки, я иду на кухню пить воду и хлопать себя по щекам.
Так вот, дамы и господа. Пролежав без сна до семи часов, я подошла к кухонному окну и увидела…
В жизни преподавателя есть несколько прекрасных вещей. Одна из них – зимние каникулы. Весь долгий сонный январь без занятий.
Вот знаете, этот декабрь без конца и края, когда свет ты видишь только из окна на производстве, встаешь в темноте, в темноте ложишься… А потом – январь, а потом – семь часов утра накануне февраля.
И небо вдруг не черное, а акварельно-сиреневое, и медленно-медленно, совсем по чуть-чуть СВЕТАЕТ.
Текст, на самом деле, был о божественном.
Вот так примерно: все мутное, страшное и бессмысленное находится внутри меня. Снаружи – светает. И только Ты, Господи, по великой милости Своей, находишься и там и тут.
Для того, чтобы находиться внутри меня, надо много терпения.
Как говорится, спасибо за понимание…
* * *
Безумный город. Безумный.
На земле эти проблемы решаются как-то проще. Не знаю, банальнее, что ли.
Матушку положили в больницу оперировать катаракту.
Тем временем у матушки помер кот.
Это было персидское животное восемнадцати годов от роду, и умерло оно согласно законам природы, дожив до мафусаиловых лет, тихо, мирно и безболезненно. Аминь, как говорится, и Богу нашему слава.
На дворе – суббота. Не шабат, конечно, но что-то общее все-таки есть.
Вечером у меня эфир на радио «Маяк».
Приближается Православная Пасха. Испечены куличи.
Изготовлена пасха, и даже покрашено что-то в смысле яиц.