— Извини, — произнес я. — Для процесса ловли мяча несущественно, открыт у тебя рот или нет. Когда-то я вел себя точно так же. Вот почему я это заметил. И пошутил.
— Типичная папочкина шутка.
— Скорее дедушкина.
Подойдя к Хадсону, я продемонстрировал ему правильное положение рук, после чего кинул мяч — примерно с тридцатисантиметрового расстояния. Хадсон поймал его.
— Для одного дня — достаточно. Уровень успешности — сто процентов. Теперь будем увеличивать дистанцию. Постепенно.
— Вообще не вопрос. Можем даже взять крикетный мяч, если хочешь.
Я посвятил немало времени размышлениям о том, каков должен быть мой подход к сексуальному просвещению Хадсона. По собственным школьным дням — и более позднему периоду своей жизни — я знал, что половое невежество может являться серьезной помехой при социализации.
В подростковые годы меня снабжали информацией по этой теме главным образом не взрослые, а другие дети, зачастую — в шуточном контексте. Но я почему-то ухитрился так и не усвоить преподнесенные мне знания: они лишь оставили ощущение чего-то малопонятного и довольно отвратительного.
Теперь, оглядываясь назад, в прошлое, я осознавал, что проблема заключалась в избыточности подаваемой информации. В школе механика секса преподносилась подросткам в комбинации с изображениями обнаженных зрелых представителей обоих полов, с описанием внутриутробного развития плода и процесса родоразрешения, с затрагиванием некоторых из наиболее спорных и противоречивых моральных проблем мира взрослых — в придачу излагалась языком, регулируемым строже, чем при сообщении школьникам сведений на какую-либо другую тему.
Если бы меня учили таблице умножения, вынуждая при этом смотреть на изображения обнаженных взрослых и перемежая это сообщениями о методах предотвращения зачатия и о катастрофических последствиях неуспешности такого предотвращения, причем человек, осуществляющий учебный процесс, испытывал бы явный дискомфорт от выполнения стоящей перед ним задачи, — тогда я вряд ли научился бы перемножать числа.
Наиболее полезной составляющей моего полового просвещения стало наблюдение за двумя спаривающимися собаками во дворе старшей школы: впрочем, скоро вмешался учитель, окативший животных водой из ведра. Каким-то образом многие из нас, честно высидев целый учебный фильм, так и не поняли, «как это делается». Однако наглядный пример с собаками помог нам ответить на некоторые вопросы, касающиеся механики действа. Хотя, разумеется, эти наблюдения не помогли нам лучше понять проблемы информированного согласия, гендерной идентичности и сексуальной ориентации, которые, как я полагал, в сегодняшних школах способствуют еще большему усложнению уроков биологии. Хадсон не сумел бы разобраться в этих тонкостях, не зная, к чему, собственно, они относятся. Это все равно что учить правила транспортной безопасности в деревне, где нет ни автомобилей, ни дорог.