Вот я в полном боевом облачении и бегу — красота. Хотя, если непрестанно мысленно прогонять через себя поток энергии и складывать её в районе сердца, то в принципе, не так уж и тяжко. Взмок, конечно, с ног до головы, однако пробежал пару часов, а дыхание так и не сбилось. Вскоре, освобождённые крестьяне свернули к дедовой заимке, Прохор им разрешил до нашего возвращения там временно перекантоваться, мы же продолжили свой путь дальше — на Муром.
Ветер, разогнав витающую в воздухе осеннюю хмарь, унёс обрывки свинцовых облаков и обнажил солнышко. По краям дороги стоял дремучий, сказочный лес, столетние сосны, взмывая ввысь, макушками подпирали прозрачное небо. Вокруг каравана носились беспокойные воробьи, ожидая от лошадей новой порции лакомства в виде парящих кругляшей, пахло прелой листвой да хвоей, если бы не наказание, то вообще, абсолютная идиллия.
Часа через три, возле ручья, сбегающего с кургана и терявшегося где-то в лесной чаще, Прохор решил устроить привал — видите ли, коням надо передохнуть.
— Ты, болезный, — обратился ко мне дед, — Беги вон, на горку? Посиди там — подумай, так сказать, над своим поведением, надумаешь, возвращайся — перекусишь да в путь, к вечеру должны поспеть в Муром.
Я взял протянутую учителем шкуру и последовал дальше, друзья стали разбивать лагерь.
Холм, выглядевший снизу не очень большим, на деле оказался внушительным. К середине склона жидкие кустики, усеивающие его основание, закончились, осталась лишь пожухлая трава.
Ближе к вершине я заметил родник, с которого и начинался ручей: "Странно, — подумалось мне, — ключи обычно бьют в низине, а тут, чуть ли не на самой вершине… загадочное место…"
Напившись студёной воды, я испытал блаженство загнанной лошади, добравшейся до вожделенного источника и дальше побрёл не торопясь.
Курган, практически, круглой формы поднимался над бескрайним простором леса, так что с его макушки были видны лишь кроны деревьев, раскачивающиеся под порывами ветра. Венчалась гора каменной проплешиной диаметром около трёх метров. Там я бросил овчину и сам упал, разбросав руки, раскинув ноги, закрыл глаза — отдался в руки изнеможения.
* * *
Постепенно приходя в себя, я уставился в прозрачную синь полуденного неба. Редкие облака медленно куда-то катили, ветер ласково трепал по щекам, думы потихоньку исчезали, меня, словно на надувном матрасе медленно качало в волнах. Мотнув головой и сев — я устремил взгляд за горизонт.
Величественная картина поразила необъятной мощью, звуки пропали, мыслей вообще не осталось, природа поглотила меня, точно растворила в себе. Уставшее, измученное долгим бегом тело, казалось совсем невесомым, я будто парил над бескрайней планетой — осознавал всю мощь мирозданья и разнообразие созданий, населявших его.