Горчаков искренне обрадовался. У Пушкина в душе шевельнулось что-то тёплое, лицейское. Они обнялись.
Взаимные расспросы затянулись надолго. Пушкин привёз с собой тетрадь со сценами «Бориса Годунова» и прочитал их Горчакову. Тому не понравилось слово «слюни».
— Вычеркни, братец, эти слюни! — сказал он Пушкину. — Ну к чему они тут?
— А посмотри, у Шекспира не такие ещё выражения попадаются, — возразил ему Пушкин.
— Да, но Шекспир жил не в девятнадцатом веке и говорил языком своего времени.
Пушкин не стал спорить. У него были свои понятия об языке исторической драмы. А поучающий тон Горчакова его неприятно задел. Горчаков, сам того не замечая, держался покровительственно. В свои двадцать семь лет он был уже надворным советником, камер-юнкером, кавалером орденов Владимира IV степени и Анны II степени, первым секретарём русского посольства в Лондоне… Он упивался своими успехами и значительностью своей персоны.
Пушкин приехал в Лямоново утром, уехал вечером. Расстались сдержанно. Вскоре в письме к Вяземскому Пушкин рассказывал: «Горчаков мне живо напомнил Лицей, кажется, он не переменился во многом — хоть и созрел и следственно подсох». И ещё: «Горчаков доставит тебе моё письмо. Мы встретились и расстались довольно холодно — по крайней мере с моей стороны. Он ужасно высох… От нечего делать я прочёл ему несколько сцен из моей комедии».
Пушкин имел в виду душевную сухость, которой Горчаков отличался ещё в юности.
Празднуя в одиночестве лицейскую годовщину, 19 октября 1825 года, вспоминая недавние встречи с лицейскими товарищами, Пушкин нашёл и для Горчакова тёплые, снисходительные слова. Он, как говорится, не хотел испортить песню. Как-никак, а Горчаков был лицейский… Он изобразил его таким, каким бы хотел видеть.
Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Всё тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай просёлочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.
«Она единственная моя подруга»
Каждый день, просыпаясь поутру, Пушкин слышал осторожные шаркающие шаги в коридоре. «Мамушка…» — думал он с нежностью, и легче становилось на сердце. Он не один. Есть у него друг — его старая няня Арина Родионовна. Она с ним как в детстве.
Детство… Для него это была невесёлая пора. Он казался странным ребёнком. Родители явно предпочитали ему младшего Лёвушку. Только с ней, «доброй подружкой» его «бедной юности», да с бабушкой Марией Алексеевной связаны светлые детские воспоминания.